Он помолчал, чтобы справиться с охватившим его волнением, и произнес:

— Это я и хотел сказать вам, прежде чем начать урок пения. Ведь бывает, что вы поете чересчур медленно, вяло, навеваете своим пением дремоту не только друг на друга, но даже на ягненка госпожи Самиры.

Он посмотрел на нас из–под темных очков и сказал таким тоном, словно звал в бой:

— Смелее! Вы же молодые! Вы должны петь, как настоящие мужчины! Чтобы голос ваш был слышен на краю света!

Вот это да! Это было сверх наших ожиданий! Ведь в школе учитель все время сдерживал нас. Зато в переулках нашего квартала мы отводили душу: каркали по–вороньи, ревели по–ослиному. Нам нравилось смотреть, как дерутся женщины в Рас Бейрут, особенно возле колодцев Бир аль–Кади и Бир аль–Ханра. Но интереснее всего было слушать, как они при этом ругаются, как поносят предков и проклинают потомков. Неописуемое было зрелище, когда женщина превращалась в один широко открытый изрыгающий потоки брани рот.

Деревья, росшие рядом, стояли так близко друг к другу, что казалось, они обнимаются. Их ветви, думал я, переплетаются для того, чтобы цвести и плодоносить по весне, а зимой — вместе сопротивляться зимним бурям.

На нас волнами накатывали весенние бодрящие запахи. Малыши сидели спокойно, внимая не совсем приятным для них речам учителя. Иногда они вдруг сердито толкали друг друга. Но потом снова успокаивались.

— А сейчас давайте от всего сердца выразим в песне свою любовь к родине.

Учитель жестом указал на стену, протянувшуюся с юга на север на десятки метров, высотой с пятиэтажный дом. И хотя часть ее была скрыта абрикосовыми и апельсиновыми деревьями, вид у нее все равно был неприступный и грозный для любого нападения.

— Взгляните, дети мои, на эту стену. За ней сейчас томятся десятки ваших братьев, героев–сирийцев, которые попали в плен, героически сражаясь против французов в Мазре, Гуте и Алявине [108]. Там — Хасан аль–Харат, шейх Мухаммед аль–Асимар и другие. За этой стеной закованные в кандалы страдают в тесных камерах героические сыны Сирии. На них направлены штыки сенегальцев. Герои Сирии — настоящие мужчины, как ваши отцы и дяди, которые борются в этом квартале против французов. Давайте громко споем в их честь песню «Защитники Даяра» и так выразим им нашу любовь и поддержку.

То, что сказал учитель, не, было для нас новостью, мы не раз слышали об этом от родных. И наши маленькие сердца наполнялись отвагой, легендами и мечтами.

Абдель Лятыф стал вдохновенно отбивать такт широкой линейкой. Его лицо покраснело от волнения. Не часто приходилось нам видеть его в таком возбужденном состоянии. Казалось, что вот сейчас он подойдет к стене и будет бить ее кулаками, пока не разрушит.