Гхерао

Я хочу рассказать вам о гхерао [110], которое приключилось у нас в колледже. Я не случайно говорю — «приключилось»: другого слова не подберешь. Быть может, причиной тому была жара или царивший в городе мятежный дух, а может, так распорядилась проказница–судьба, чьи прихоти преследуют нас на протяжении всей жизни.

Само по себе происшествие было незначительным.

Возле нашего административного корпуса стоит классная доска. Этакая видавшая виды рухлядь — с наступлением жары она сразу же трескается, а в период дождей разбухает. Доска эта предназначена для объявлений официального порядка, и до того дня никому бы в голову не пришло, что из–за нее могут разыграться такие события.

В тот день мы с директором вернулись после ленча и видим: доска покрыта синими и зелеными надписями, которые никак не назовешь официальными. Был конец апреля, и солнце уже палило нещадно. Мне хотелось поскорее войти в помещение, но директор остановился возле доски, с вялым любопытством прищурив близорукие глаза.

По спине у меня стекал пот. Горячий ветер, принесший первую летнюю пыль, шелестел в листве деревьев. С некоторого расстояния за нами наблюдала кучка студентов в узких брюках и остроносых туфлях. Они принужденно хихикали, пытаясь как–то снять усиливающуюся напряженность.

Директор постоял молча, словно оглушенный. Потом спросил меня:

— Чаттерджи, видите?

— Вижу, сэр, — резко бросил я.

По правде сказать, мне это действовало на нервы. Ведь без очков он не мог прочесть ни единого слова. Так чего ж он стоит, как марионетка, и оба мы вынуждены жариться на солнце под смех все растущей толпы студентов?

— Видите? — снова спросил директор. Он был совсем старый и частенько повторялся, сразу же забывая, что сказал.

— Вижу, — ответил я.

— Прочтите мне вслух.

Вот ведь до чего ленив: очки торчат у него из кармана, но он не дает себе труда их вынуть. И я прочел требования студентов вслух.

В общем и целом требования были нелепые; одни просто смешные, а другие еще и полны угроз, да к тому же все написаны безграмотно. Я стал читать их по порядку и вскоре заметил, что директор осторожно растирает себе грудь. Такое мне случалось видеть и прежде; на педагогических советах или в случае прибытия каких–нибудь особо важных персон — словом, в напряженной обстановке. Дочитав предпоследнее требование, я замешкался.

— Это все? — настойчиво спросил директор.

— Есть еще одно, последнее.

— Прочтите.

— Оно может вам не понравиться.