14

14

…Догадывался ли Пий XII, что происходило сейчас в душе некогда опального архиепископа? О чем он думал? Какие воспоминания и чувства угнетали его?

Как бы там ни было, несмотря на всю свою занятость, папа несколько минут терпеливо смотрел на Ориньяка, давая ему возможность сосредоточиться и собраться с мыслями.

– Вами, ваше святейшество, заинтересовался отдел диверсий управления зарубежной разведки службы безопасности Германии. Известное вам СД, – начал архиепископ с того самого важного, что сразу же должно было ошеломить Пия XII, – следит за каждым вашим шагом. Изучает ваш распорядок дня, систему охраны, особенности работы римской курии, епископского секретариата и конгрегации.

– Я предполагаю, что СД интересуется делами Ватикана давно, – спокойно заметил папа. – Со дня своего основания. Как, впрочем, и служба безопасности Италии. Вы, архиепископ, тоже могли бы догадываться об этом. Что же вас так встревожило?

– Есть причина. Вами занялся Скорцени. Тот самый… Который сумел похитить Муссолини. Штурмбаннфюрер СС, начальник отдела диверсий управления зарубежной разведки СД.

– Это уже аргумент.

– Еще какой! Скорцени не зря называют самым страшным человеком Европы.

– Что же ему нужно?

– Люди, направившие меня в Ватикан, предполагают, что германская служба безопасности собирается захватить вас, то есть похитить, и переправить в Германию. В Берлин.

– Меня?! – вскричал папа. – В Германию?! Насильственно?! – Несколько секунд он с таким страхом всматривался в глаза Ориньяка, словно это он задумал похитить его, к тому же решил сделать это немедленно. Потом вдруг обмяк, взор его угас, и он совершенно растерянно, безвольным голосом спросил: – Но зачем им это?

Ориньяк ответил не сразу. Теперь он позволил себе посмотреть на папу спокойными глазами смертельно уставшего человека и помолчать. Папа должен был сам «вспомнить», чем он провинился перед черным легионом Германии.

«Меня?! В Германию?! Зачем?!» – как архиепископу хотелось, чтобы папа повторил эти слова! Сюда стоило приехать уже хотя бы ради того, чтобы услышать их, увидеть страх на лице папы. Ужас в его глазах. Это ли не компенсация за минуты унижения, которые пришлось пережить когда-то в кабинете папы ему самому, архиепископу Шардену?

– Вас и, возможно, еще нескольких кардиналов, – заговорил Ориньяк, сочтя паузу достаточно длительной для того, чтобы «воспоминание» состоялось. – Коммандос Отто Скорцени хотят укротить Ватикан, ставший слишком «неудобным» для фюрера. Или для Гиммлера. Что, по сути, одно и то же.