Китаец молчал. Неторопливыми, плавными движениями он мешал что-то деревянной лопаткой в стоящей на огне пиале. От варева комната наполнилась отвратительным запахом серы и горечи. Готовую кашицу он выложил на сложенную лентой тряпку, аккуратно размазал по полотну, потом тщательно смазал этим же снадобьем раны на шее Хабарова и, приложив к шее тряпку, обмотал вокруг.

– Нет добра. Нет зла. Нет добрых людей. Нет злых. Человек подобен речному потоку, он каждое мгновение меняется. Меняется сам в себе от своих мыслей, меняется от влияния других людей и природы. Даже убийство может быть добрым поступком, если учесть побудительные мотивы, – наконец произнес он. – Любой орган атрофируется, если не использовать его. Склонности тоже ослабевают, если их постоянно подавлять. Человек, подавляющий свой гнев, страсть или желание убить, со временем сделается совершенно неспособным к их проявлению. Эта неспособность достойна сожаления. Человек становится немощен. Человек должен творить добро и удерживаться от зла не потому, что не способен совершать зло. Неспособность совершить зло – это немощь, а не добродетель…

Так они и познакомились.

Хабаров подошел к лежавшему на печи старику, на ощупь нашел руку и прижал к своему лицу.

– Прости меня! Прости, я … – его голос прервался, защипало глаза.

– Поплачь. Болезнь-то со слезами раскаяния уходит…

На Старый Новый год Алина поехала к родителям.

Вообще-то еще в Новый год она обещала отцу и матери, что познакомит их с Хабаровым, тогда же определили день официального знакомства – Старый Новый год.

– Чего одна пожаловала? – недовольно приветствовал ее отец.

– Здравствуй, папа. С праздником! – Алина поцеловала отца в щеку.

– И тебя с праздником. Только праздновать нечего! – проворчал отец и ушел в комнату, где сел в кресло, водрузил на нос массивные в роговой оправе очки и принялся за прерванное чтение.

– Здравствуй, Линочка! – мать крепко обняла ее. – Мой котенок, любимый. Как же я соскучилась!

– И я соскучилась. Отец не в духе?

– Не обращай внимания. Мой руки, сейчас обедать будем.

Из ванной Алина слышала обрывки разговора. Мать совестила отца, просила быть полюбезней, а тот все никак не соглашался, требовал оставить его в покое. Она поплотнее прикрыла дверь, открыла воду и просто стояла в ванной какое-то время, ждала. Когда несколько минут спустя Алина вошла в гостиную, отец сидел на своем месте во главе большого овального стола. Она села от него по правую руку, это место было ее с детства.

– Отец, давай тарелку, первое налью.

Мать сняла крышку с пузатой фарфоровой супницы. Пахнуло ароматным запахом только что приготовленного борща.