Удар… Удар… Кровь по лицу, по глазам, по губам. Похоже, череп раскроили.

— Стой! Хватит. Забьете сейчас. А кто зарывать будет, я? Я не буду.

Остановились, дышат тяжело. А он почти уже и не дышит, потому как каждый вдох болью отдается.

— Эй ты, вставай! Слышишь? — Пинок для бодрости.

Поднялся еле-еле.

— Ступай за мной.

Кое-как пошатываясь, оступаясь, почти не видя дороги из-за сползающей в глаза крови — пошли. Нет, не бьют его — убивают. Значит, получили на это добро, иначе бы не усердствовали без оглядки.

— Слышь, ничего сказать не хочешь?

— Нечего… мне… сказать.

— Ну, как знаешь…

— Куда… мы… идем?

— Местечко тебе присматривать. Хочешь здесь? Царское место среди соснячка. Милое дело здесь одному лежать. Это тебе не на кладбище в толпе. Эй, кто-нибудь, лопату там прихватите.

— Несем.

— Давай здесь. Чего гулять, не на пикнике.

Подошли, принесли, швырнули под ноги лопату.

— На, копай, у нас слуг тут нет.

— Воды дайте. Я же не вижу ни черта.

— Дайте ему воды.

Слили бутыль на лицо, смыли кровь.

— Видишь?