Цыбуля стоял у шлагбаума и вглядывался в темноту. Дорога уходила в незнакомое и непонятное Косово плавным зигзагом. Деревья свешивали ветви на дорогу, придорожные кусты сокращали видимость. Одинокий фонарь где-то впереди за поворотом высвечивал немногое, а черноту делал еще чернее.

Цыбуля был взвинчен, но одновременно боролся со сном. Днем покараулили северный въезд, потом удалось подремать, но как-то душно, рвано, до липкого пота. БТР после полудня прогрелся и достиг банной кондиции, только поддавай. Толком не отдохнув, экипаж снова попал на вахту – в ночь. Людей не хватало, воды не хватало, ясности в понимании расклада не хватало больше всего.

– Четвертый, доложите обстановку. Прием! – Кажется, знакомый пацан из взвода связи.

– База, здесь четвертый. Без происшествий. Прием.

– На западе в поселке опять горит что-то, видел?

– Не засоряй эфир, и без тебя стремно. Отбой.

Цыбуля подумал-подумал да и забрался на БТР. Над кустами за ограждением небо мерцало оранжевым.

– Чего топаешь? – недовольный и сонный голос Коновалова донесся из открытого люка. – Куда ушел-то?

– Ты, Коля, не спи давай. Терпи.

Коновалов вздохнул.

– Держусь, не дрейфь.

Со стороны дороги донесся постепенно нарастающий ритмичный поскрипывающий звук.

– У тебя там вода осталась? – спросил Коновалов.

– Тихо!

Цыбуля всматривался в тени и отсветы. Что-то мелькнуло за изгибом сквозь ветки орешника. Цыбуля спрыгнул с БТР, перебежал к бетонному блоку, снял автомат с предохранителя, встал на одно колено. Посмотрел в бинокль с просветленной оптикой. Метрах в ста одинокий велосипедист ехал к блокпосту.

– Колян, гости у нас!

Коновалов высунулся из башни, тоже стал вглядываться в дорогу.

– Что за спортсмен?

– Стой! – громко крикнул Цыбуля. – Стоп!

Велосипедист приближался. Башня БТР за спиной Цыбули ожила, опустила пулемет к дороге.