Вгляд Тейлора немного смягчился:

— Вас отвратительно перевязали.

— Спешка. Слишком много раненых.

— Давайте вернемся на санитарный пункт.

— Позже. У ваших ребят сейчас и так работы по горло. Только помогите перетянуть руку. Нужно остановить кровотечение. — Тейлор помог полковнику наложить жгут. — А теперь, прежде чем ответить на ваш вопрос, я хочу вернуться к тому, на чем мы остановились в конце нашего прошлого разговора. Вы были правы: наше руководство ждет предложений с немецкой стороны. Но не от Гитлера или его приспешников. Никто с убийцами вести переговоры не станет. А вот с представителями вермахта или бизнеса — станут. И, поверьте, ваше руководство ждет предложений с противоположной стороны точно так же, как и Эйк. Все хотят, чтобы эта война закончилась и как можно скорее. Но бомбардировка здесь абсолютно ни при чем. Скорее всего это факт не измены или шпионажа. Самолеты летели по приказу с земли. Выяснить, кто составлял схему полета, не составит особого труда. А предатель, если он есть, не самоубийца. Обратите внимание: летчики отбомбились на ту территорию, которую вчера утром занимали немцы. Вывод: халатность. Штабисты просто не удосужились доложить, что вы продвинулись вглубь фронта на полтора километра. За халатное выполнение своих обязанностей кто-то, естественно, понесет наказание. Чем, впрочем, погибших в строй не вернешь.

— И с кем бы ваше руководство предпочло встретиться? — поинтересовался Тейлор.

— Не знаю, — пожал здоровым плечом американец. — Но думаю, что скорее всего с Роммелем. Мы с ним уже пытались договориться. В Африке.

— Но он тяжело ранен.

— Да. И все-таки, как мне передали друзья, Эйзенхауэр всем другим немецким генералам предпочитает именно его. Считает, что общаться нужно с чистыми, не запятнавшими себя преступлениями военными. Такими, как Роммель. Не знаю, может, он и прав. По крайней мере меня радует тот факт, что с Гиммлером и его людьми никто из наших вести переговоры не станет.

— Что ж, дай бог, чтоб так оно и случилось. А что, кстати, вы теперь будете делать?

— Во-первых, сдержу слово, данное вам. А после буду наблюдать за событиями. И, по мере сил, корректировать их.

— Мы песчинки в океане жизни… — процитировал любимого поэта Тейлор.

— …Обтекаемые волнами страстей. — Армстронг улыбнулся: — Если уж начали цитировать Йенсена, то не обрывайте себя на полуфразе.

Тейлор протянул руку:

— Надеюсь, еще встретимся.

— Обязательно. И к тому же скоро. Мне почему-то так кажется.

— Но сначала, — Тейлор кивнул в сторону медпункта, — сделайте перевязку.