Так как убедиться в правдивости информации? Да очень просто. Надо позвонить военным, выяснить, числится ли у них Алексей Николаевич Семенов, а если числится, то что с ним произошло. Вздумай какой-нибудь милиционер поступить подобным образом, и минут через пятнадцать, в крайнем случае через двадцать после звонка в УВД уже пожалует команда. Стрелять скорее всего, не будут, просто кто надо свяжется с кем надо, спустит вниз приказ, и его, Проскурина, возьмут вежливо под локотки, затолкают в машину и увезут в неизвестном направлении. А милиция вздохнет с облегчением и перекрестится. Баба с возу — кобыле легче. Чем меньше «висяков», тем выше процент раскрываемости.

Все, этот вариант отпадал. Хотя Проскурин на УВД особенно и не рассчитывал. Если и использовать милицию, то только по мелочи и втемную, как в случае с гаишником. Это его дело и так и должно остаться его делом. До тех пор, пока не обнаружится место, где хранятся самолеты. И только тогда можно будет подавать готовое блюдо начальству под фаянсовой крышечкой, парящее, вкусное, приятно пахнущее. Пусть забирают. Но и заслуга в раскрытии этого преступления будет лежать только на нем, на

— «Родина», следующая — «Железнодорожный вокзал», — сообщил многозначительно динамик.

Замечательно. Проскурин поднялся и полез, словно змея из старой шкуры, через салон к передней двери. Народ начал толкаться, пробираясь к выходу точно так же, как и он. На задней площадке загомонили. Громко, призывая в свидетели стоящих рядом. Головы, как по команде, — на крик. С интересом, жадно: а вдруг что интересненькое?

— А вам что, трудно ответить?

— А я обязан вам отвечать?

— Я же вас по-человечески спрашиваю…

Проскурин зевнул и отвернулся. Скучно. По морде бы дали друг другу, что ли, чем просто так лаяться.

Выйдя на привокзальную площадь, он потоптался возле коммерческих ларьков, купил пачку «Стиморол», забросил кубик в рот, с удовольствием почувствовав, как сладко-горький ментол сметает с языка вкус прошедшей ночи, и затопал к зданию вокзала. Заплатив пять тысяч за вход, Проскурин прошел в зал ожидания и, устроившись в пластиковом замурзанном кресле, открыл тетрадку. Оглянулся. Пара ребят есть, но не в пальто. Пассажиры? Понаблюдал с минуту. Спокойные. Один дрыхнет в кресле* второй ест у буфетной стойки. Но этот стоит спиной и даже не шелохнется, не оборачивается. Третий пялится в телевизор и, как и первый, нет-нет да и клюнет носом. Проскурин успокоился и принялся за работу.

Человек, стоявший чуть в стороне, у буфета, высокий плечистый парень в шоколадного цвета кожаной куртке и вишневых брюках, повернулся и посмотрел через зал на ссутулившегося, вроде бы дремлющего беглеца. Присмотревшись, парень тут же сообразил, что тот вовсе не дремлет, как ему показалось сначала, а пишет. Несколько секунд плечистый сверлил взглядом лысину и ободок рыжих волос на затылке, а затем отвернулся. Выждав пару минут, он словно невзначай передвинулся влево, так, чтобы оказаться к беглецу вполоборота и краем глаза держать его в поле зрения.