– Что ты тут делаешь? – спросил тот из злодеев, что уже успел пощупать товар и, похоже, остался доволен.

– Мальчики, хотите развлечься? – предложила Машка.

– Да! – выдохнули оба почти хором.

Цент просиял – план пока что работал безупречно. Беспроигрышная ставка была сделана на хроническую сексуальную неудовлетворенность людей служивых. Цент не понаслышке знал, что это такое. Сам, в свое время, два года провел без женской ласки, если не считать единственного эпизода, нарушившего это неоправданно долгое воздержание. Да и эпизод был такой, что о нем до сих пор вспоминать было жутко. Потому что та повариха была ну такая страшная, ну такая жуткая, а зубы у нее были такие лошадиные, что после нее Цент вообще перестал чего-либо бояться. Лишь полтора года жития в святости могли заставить Цента влезть на этот ужас пола женского. Еще тогда, на службе, он поражался и возмущался заведенному в армии порядку, когда здоровых молодых кобелей силой лишали главной радости в жизни, ее, можно так сказать, смысла. Возможно, по замыслу командования, это должно было укрепить силу защитников отечества, их боевой дух, стойкость там, еще что-нибудь. На деле же выходило обратное: стражи земель русских неустанно думали о бабах, в силу чего думать о защите отечества и иных возвышенных вещах было уже некогда и нечем. Вот и бойцов Последнего ордена содержали, похоже, в тех же античеловеческих условиях.

Машка действовала строго по инструкции. Цент запретил ей просить за интимные услуги деньги. Вместо этого посоветовал брать еду. Девушка не забыла вводный инструктаж, и тут же заявила, что готова обрушить доблестных воинов в пучину блаженства хоть по одному, хоть всех разом всего-то за возможность сытно покушать плюс кое-что про запас. Задирать слишком высокую цену Цент ей запретил, опасаясь, как бы злодеи, пожадничав, не попытались воспользоваться Машкой бесплатно путем применения силы.

– Эй, Саня, тащи пайки, – крикнул один из злодеев оставшемуся в машине товарищу. Цент еще удивился, что он не вылез наружу с остальными, но когда тот наконец-то показался из салона с картонной коробкой в руках, все стало ясно. Ибо был он ну один в один Владик. Даже очки присутствовали.

– Ребята, вы чего? – заныл очкарик. – Это запрещено. Нельзя контактировать с выжившими.

– Не хочешь, не контактируй, – пожал плечами один из его сослуживцев, отбирая коробку с пайками. – Можешь продолжать ладони мозолить. А я в монахи не записывался.

– Но если командование узнает….

– А ты сделай так, чтобы не узнало! Иначе может произойти несчастный случай. Понял?