Меня омывали холодной водою,

Все рядом стояли…

Людей в форме удивляло поведение Чеснокова: «Что у него с рукой? Почему она спрятана под курткой, и что он сейчас делает?». Чесноков послюнявил палец здоровой руки и поднял её вверх, постоял и направился к мусорным бакам, что-то искать. «Фотография, уносимая ветром. Вот она». На него смотрела красивая девушка с карими глазами. О чём он думал, глядя на фотографию, где отражено лицо незнакомки, и куда уплыли его мысли?

За это время успела приехать настоящая опергруппа и начала суетиться, приехали эксперты, защёлкали фотоаппаратами, подкатила скорая, а он стоял и, молча, смотрел на фотографию. Старший опергруппы, поговорив с патрульными, направился к Чеснокову.

– Здравствуйте, товарищ полковник!

– Колобов? – он как-то привык к чудаковатому Колобку, своему бывшему подчинённому, забывая о том, что он майор убойного отдела, начальник следственной бригады. – Какие дела, Лёша?

– Да какие тут дела, столько трупов и ни одного раненого или живого. Мясо одно. Надежда на свидетелей и план «перехват», но если же круто замешано, надёжи на него мало, может, эксперты чего нароют интересного. Вы-то как тут раньше нас?

– Случайно.

– А я-то думал, что вы уже в Москве.

– Да, скоро, Лёша, скоро, – как-то по-особенному мрачно произнёс Чесноков.

– Понятно, а что вы тут в мусорке-то ищете?

– Ищу, может оружие какое кинули или что-нибудь интересное. Ничего на первый взгляд, но пусть твои пороют.

– Хорошо, сделаем, – сказал Колобов по привычке, хотя Чесноков был уже ему не начальник.

– Что за девушка в машине рыдает?

– Кажется, Анюта. Сейчас с ней бесполезно разговаривать.

– Кто был этот человек? – подошёл Чесноков к девушке.

– Вы и так обо всём знаете, полковник.

«Полковник, так это же та Анюта о которой говорил Маликов – Мотылёк…».

Ей вкололи успокоительное.