– Прими, – сказал он, когда она вновь отвернула лицо. – Легче станет.

И после нескольких попыток ему удалось настоять на своем. Ева позволила Фалько всунуть таблетки в рот – он сделал это осторожно, с ладони, оберегая пальцы, – и запила лекарство большим глотком кофе. Фалько вышел на минутку и, вернувшись с кувшином воды и полотенцем, присел на край кровати.

– Давай-ка я тебя умою. А то смотреть жутко.

Намочив полотенце, очень осторожно он стер запекшуюся кровь и грязь. Потом обработал кровоподтеки.

– Могло быть хуже.

Ева не разжимала губы. Молчание длилось довольно долго. Фалько поставил кувшин на пол.

– Сигарету?

Она качнула головой. Не сводя с него глаз, дыша медленно и трудно. Потом спросила:

– Что ты сделаешь со мной?

Голос ее был таким же хрипловатым, как недавний стон. Севшим от страданий и усталости. Фалько пожал плечами:

– Да ничего такого особенного.

И окинул ее долгим задумчивым взглядом. Фалько тоже устал.

– Все уже сделано. И переменить ничего нельзя.

Он протянул руку, чтобы отвести в сторону слипшиеся пряди, закрывавшие ей глаза. На этот раз Ева не отстранилась.

– А я? – вымолвила наконец она.

Фалько, не убирая руку, рассматривал лежавшую перед ним женщину.

– Не знаю, – сказал он. Потом подумал и повторил: – Не знаю.

Ева перекатилась на спину, легла, уставилась в потолок.

– Кирос спрашивал о тебе, – сказал Фалько. – О вас троих.

– Ты говорил с ним?