— Можно к вам? На одну-две минутки…

Максим неопределенно пожал плечами.

— Скажу вам от чистого сердца. Мне хочется вам помочь, — сказал Смирнов.

— Между прочим, интересно… — проговорил Степаненко после некоторого раздумья. — Заходите…

Следователь прошел в камеру, пристроился на скамейке, успел быстренько обежать глазами стены, железные койки, грязные углы камеры.

— А камера у вас не из важнецких, совсем незавидная камера. Там говорили, что переменят вам…

Слова «там» было произнесено особенно почтительно.

— А по какой причине?

— Вы все-таки майор… Такие уж мы некультурные люди в провинции, чтобы не понимать, что нельзя одинаково относиться к каждому арестованному.

В коридоре раздались крики, очередный лязг кормушечных форточек — пришло время ужина. Дверь распахнулась и появился контролер с подносом. На подносе — еда, но это не была обычная тюремная баланда. В алюминиевой миске дымился хороший, наваристый суп. Но главное — второе! От жареного мяса шел такой приятный аромат, что с непривычки даже закружилась голова. Степаненко проглотил набежавшую слюну.

— Вы ешьте, не стесняйтесь. Время ужина все-таки.

Присматриваясь к посуде, Степаненко заметил отсутствие каких бы то ни было намеков на вилку.

«Боятся, однако…» — подумал он.

Ему вдруг захотелось ударить по этому подносу, набузить, чтобы попасть в карцер или в общую камеру, сделать что-либо, чтобы покинуть одиночку, вырваться из этого мертвящего болота.

Степаненко съел суп, придвинул к себе мясо. И тут он почувствовал: с ним что-то творится.

«Сволочи, — мелькнула мысль. — Подсыпали что-то…»

И прежде чем стать совершенно безвольным, апатичным, Степаненко, собрав все силы, ударил кулаком следователя. Прямо в зубы. Даже подался вперед, чтобы ловчее, сильнее был удар. Следователь слетел с привинченной скамейки.

— Это чтобы ты знал, чем меня кормить, сволочь!

Контролеры в камере появились незамедлительно. Видимо, стояли под дверью. Взмахнули, зачастили дубинками, но Степаненко уже не чувствовал тела. Ему казалось, что он плавает в воздухе. Его повели под руки в какое-то помещение, в котором почему-то было слишком много людей. Он заметил видеокамеру… Щелкала фотовспышка… Максим рвался, его держали. Он что-то кричал, беспорядочно размахивал руками…

После этого случая Степаненко вообще отказался от еды: боялся, что опять подсыплют чего-нибудь. Не ел, только пил воду из-под крана. Осознал, что если дело дошло до применения психотропных средств, то это означало, что Центр отказался от него. Такие вещества можно достать только из Центра. Под Центром подразумевал Москву, «родную» Федеральную Службу Безопасности…