Затем левый вертолет ушел на запад и завис в воздухе, словно чего-то ждал, но вскоре вернулся и оказался над площадью. Низко над землей. Ниже, чем старый бетонный гигант. Они смотрели на вертолет сверху. Оглушительный шум, потоки восходящего воздуха рвали их одежду и пытались сбить с ног. Во все стороны летели грязь и мусор, словно на главной улице началась пыльная буря.

В этот момент грузовичок «ФедЭкс» пересек железнодорожные пути примерно в тридцати ярдах перед поездом. Еще тридцать ярдов – и многотонная громада расплющила бы его. Однако водитель даже не увеличил скорость. Он двигался по обычному маршруту. Он знал, что делает.

Правый вертолет скрылся за далеким горизонтом. Они решили, что он пошел на снижение к ферме – других вариантов попросту не существовало.

И тут прибыл поезд, шумный и длинный, горячий и дикий; он шипел, стучал и скрежетал, но впервые в его жизни эти звуки заглушил шум лопастей и рев двигателей вертолета.

Парни из кафе все еще разговаривали с водителем красной машины.

Двери поезда открылись.

Двигатель вертолета ревел.

Никто не вышел из поезда.

И ничего не происходило с противоположной стороны.

Двигатель вертолета продолжал реветь.

Двери поезда закрылись.

И он тронулся, медленно уходя прочь под их ногами, вагон за вагоном.

Парни из кафе продолжали разговор с водителем красной машины.

Последний вагон прошел под ними и стал уменьшаться, раскачиваясь на усталых рельсах, разошедшихся на дюйм.

Двигатели взвыли, и вертолет стал подниматься.

Грузовичок «ФедЭкс» снова пересек рельсы и направился обратно. На средней скорости. Расчетное время прибытия не определено.

Вертолет сделал разворот, так что воздушный поток ударил в их сторону, сталкивая с мостика, оглушая воем и осыпая пылью. Одновременно на юге, над горизонтом, появился второй вертолет и повторил тот же маневр: вверх, разворот – и прочь от городка. Опустив нос, на небольшой высоте и довольно быстро. Постоянно уменьшаясь в размерах. Теперь они чертили новое V, только ее основание было направлено куда-то далеко.

Внезапно наступила тишина, которую нарушал лишь шорох пшеницы. И он успокаивал.

Зашипела рация. Ее взял Мойнахан.