— Добрый день, Петрович! Я пробил твой вопрос…

— Здравствуй, Виктор! Я думал, что у тебя «завтра» — это рабочий день, понедельник…

— У нас все дни рабочие!

Балаганский знал, что он так и скажет, будто мысли прочел.

— Ты был прав. Сообщение принял наш оперативник, а потом его переправили к военным.

— Тогда я беру коньяк и еду к тебе!

— Подъезжай, — после некоторой паузы сказал Полибин. — Раз так, я не буду отпускать нашего сотрудника, и он расскажет тебе все подробно.

— Еду! Через полчаса буду!

— Хорошо, Виталик тебя встретит.

Машину он вызывать не стал, решив воспользоваться такси. Оделся, сунул в «дипломат» бутылку «Хеннесси».

— Что случилось, Жора? — сонно спросила Инесса. — Опять уходишь? Ты же обещал сегодня сводить меня куда-нибудь!

— Извини, дела…

— Какие дела по выходным? Да еще с коньяком… Куда ты ходишь?

В голосе звучала тревога, как будто ее мучили дурные предчувствия.

— Дела, — повторил Георгий и захлопнул за собой дверь.

Уже спускаясь по лестнице, он вспомнил, что первый раз за всю семейную жизнь не поцеловал Инессу на прощанье. У него тоже были дурные предчувствия. В тот Новый год их было не трое — шестеро! И если агент не Дыгай, то кто-то из девчонок… Других вариантов нет — чудес не бывает! Но кто из троих?! Марина? Вряд ли… Алла? Более вероятно. Инесса? Исключено!

У входа в Управление ФСБ Балаганского ожидал капитан в форме — порученец Полибина, знавший его в лицо. Поэтому в «дипломат» к генералу не заглядывали и коньяк не обнаружили. По широкой мраморной лестнице они поднялись на второй этаж. Коридоры были пустыми, Виталик пропустил его в приемную и прикрыл дверь снаружи. В приемной тоже не было ни секретаря, ни референта, только на выстроенных у стены стульях сидел, закинув ногу за ногу, пожилой мужчина в отглаженной белой рубашке. На брюках тоже имелась острая стрелка, рядом лежала шляпа. Кивнув ему, Балаганский прошел в кабинет.

— Ну, здравствуй поближе! — протянул он руку вставшему навстречу Полибину. — Как я понимаю, там ждет ваш бывший опер?

— Так точно, — раздался сзади низкий голос.

Человек из приемной зашел следом, в руке он держал шляпу, из кармана рубашки торчали темные очки. У него было волевое лицо с крупными чертами, на вид ему можно было дать лет шестьдесят — шестьдесят пять. Георгию показалось, что он его где-то видел. Но такого не могло быть — в слишком разных кругах они общались.