«На мертвых ресницах Исаакий замерз...». ВП. Альм. 2. Печ. по ВС. СМ. Список Линецкой. См. предшествующее примеч. В ст-нии отразились воспоминания о встречах с Ольгой Ваксель — в гостинице «Англетер», «меблированный» номер, из окон которого был виден Исаакиевский собор (85, с. 168).
«За Паганини длиннопалым...». СС 1. Т. 1. Печ. по ВС. Датируется по письмам Рудакова (см. ниже); в ВС с неточной датой /апрель-июль 35 г./. Авторизованный список (АМ, рукой Н. Штемпель). Авторизованная машинопись (ГЛМ. Ф. 283), с опечатками. Ст-ние вызвано впечатлением от игры Галины Бариновой. 6 апр. 1935 г. Рудаков писал жене: «Вчера были на концерте скрипачки Бариновой... У нее невероятный цветаевский темперамент, 22-летняя молодость и неартистическая живость. (Когда я это сказал, О. Э. удивился, откуда я могу так угадать действительное сходство с Цветаевой, когда я ее не видел. А ритмы-то стихов!)», далее Рудаков, цитируя финальную и набросок первой строфы, пишет о том, что «это должно стать» шестистрофным ст-нием. Об окончании работы Рудаков сообщил жене в письме от 18 июня 1935 г. Галина Всеволодовна Баринова (1910–2006) была в то время солисткой Московской филармонии.
«Бежит волна — волной волне хребет ломая...». СС 1. Т. 1. Печ. по ВС, пунктуация в ст. 1 — по списку в письме Рудакова (см. ниже). Датируется по тому же письму; в ВС неточно датировано июлем 1935 г. 27 июня 1935 г. Рудаков писал жене: «сегодня вроде оживление. Именно: О. написал 10-стишие. О море и Стамбуле. Первый стих: Бежит волна волны волне хребет ломая. Я в спор о идиоме: «волна волны» (что это такое?), хотя сам факт употребления одного слова троекратно в падежном изменении очень интересен и, в частности, дает интереснейшее ритмическое движение здесь, раскачку... Он ушел чинить сапоги и долго один бродил по городу, терзаем сомнениями. К вечеру сделано: Бежит волна — волной волне хребет etc., т. е. нарушена связь «волна волны», а зависимость с изменением падежа дала смысловую связь между всеми тремя волнами». По Н. М., сюжет ст-ния был связан со слухами, ходившими по Москве после убийства Кирова, их она пересказала поэту после своего возвращения из поездки в Москву в июне (52, с. 259).