Карл Масбах привез нас в «Хоторн» около трех часов ночи. Там нас уже ожидал Кулак, которому я позвонил от Брайтона. Счастливый отец предлагал мне десять тысяч долларов за спасение дочери, но я отказался от всей суммы, взяв из них только полторы тысячи для своих парней. Они уехали, а я еще долго сидел в своем кабинете наедине с бутылкой виски. Меня мучил только один вопрос: насколько сильно Ричард Дантон отличается от этих паршивых ублюдков, братьев Макличей? По всему выходило, что не очень сильно. Задремал я только под утро, но выспаться мне не дал Алан, ввалившись в кабинет. С минуту разглядывал мою заспанную и недовольную физиономию, а потом сказал: – Езжай-ка, ты, босс, домой. И хорошенько выспись.

Второй раз я проснулся от прямых солнечных лучей, бивших мне в лицо. Отвернув лицо, еще некоторое время лежал, пока окончательно не понял, что больше не засну. Встал. Подойдя к окну, несколько минут бездумно смотрел на улицу. Я не видел ни прохожих, ни автомобилей, мчащихся по улице, мне сейчас все заслонял один вопрос: – Кем ты стал, парень?».

Ответ был, но прямо сейчас сказать правду я был не готов, а врать самому себе не имело смысла. От мыслей меня отвлек бой настенных часов. Пробило одиннадцать. Через час я должен был встретиться с Джоном Херцем. Я стал одеваться.

Несмотря на откровенную неприязнь по отношению ко мне в самом начале нашего знакомства, мы с Херцем странным образом сблизились за последнее время. Поводом стали беседы о будущем нашей компании, на которых я не раз смог поразить его воображение идеями, почерпнутыми мной из опыта людей, чьи гениальные мысли спустя десятилетия возведут их на вершину американского бизнеса. На сегодняшней встрече мы собирались обсудить политику слияния двух таксомоторных компаний. Дело в том, что в качестве представителя Джона Херца я несколько дней тому назад встречался с Маркиным.

Приехав в офис компании «CheckerCab», я прождал в приемной двадцать минут, пока меня не пригласили в кабинет, и это несмотря на предварительную договоренность. С первых минут разговора я понял, что этот человек, как свинья в грязи, купается в сознании того, что у него в жизни есть все. Его голос, тон, ответы можно было свести к одной фразе: «а не пойти ли вам с вашими советами и предложениями куда подальше».

Меня такой поворот разговора вполне устраивал, так как давал возможность проведения задуманного мною плана. Неожиданно резко прервав его, я в соответствующих выражениях дал ему понять все, что о нем думаю, а в самом конце сказал о том, кто я такой на самом деле. Услышав это, Маркин настолько разительно поменялся, что теперь стал выглядеть совсем другим человеком. Он словно стал ниже ростом. Его лицо посерело и покрылось потом. Пока он смотрел на меня выпученными от страха глазами, я выложил перед ним договор.