Он поднял с пола свою тряпичную сумку. Вытащил и поставил на стол трёхлитровую банку с мутноватой жидкостью. Рядом лёг промасленный свёрток в шуршащей бумаге.

— Что это? — машинально спросил я, хотя и так всё было понятно.

— Набор для поправки здоровья! — коротко хохотнул Жмыхин.

Смех его, как и крик, был нервным, неприятным.

— Не надо, — сказал я. — Заберите, Дмитрий Константинович.

— Подарки назад не забирают, — сурово ответил Жмыхин. — Не нравится — вылей сам, или выброси.

Он сложил сумку и сунул её в карман брюк.

— А я поеду. Дел много.

Я вышел вслед за ним.

Жмыхин оседлал запылённый «Урал» с коляской. Привычно ударил ногой по стартеру. Мотоцикл взревел.

Жмыхин отпустил сцепление, круто развернулся и с треском покатил вдоль улицы.

Я посмотрел ему вслед и пошёл в дом. Надо было сегодня же вернуть ружьё старику Худоярову.

* * *

— Может, ты сам, а? — спросил меня Павел.

— А что случилось? Дела?

— Да нет, — участковый отвёл глаза. — Чёрт, ладно! Пойдём.

Он рывком поднялся из-за стола. Привычным движением поправил кобуру на поясном ремне и нахлобучил фуражку. Почти вытолкал меня на улицу и с досадой захлопнул дверь пункта охраны правопорядка.

— Что с тобой, Паша?

— Да Катерина Худоярова. Здороваться со мной перестала. Я ей «здрасьте», а она смотрит, как на пустое место.