Лихачёв кивнул.

— Если толпа попрёт, мои ребята не удержат. Стрелять в людей мы не станем. Вы сможете удержать их?

— Будем стрелять и удержим, — ответила Дарина жёстко. — Стражи удержали бы без выстрелов, но стражей нет.

— Начнётся бойня — мне велят вас зачистить, — предупредил Лихачёв. Замолчал, нахмурился, вслушиваясь во что-то. Потом коротко ответил: — Пять минут.

Всё было понятно, но полковник пояснил:

— Требуют отойти от Гнезда. Во избежание провокаций… Я смогу потянуть минут десять-пятнадцать. Всё. Потом вынужден буду увести людей.

— Полковник, вы же играете на руку Прежним, — сказал я.

— А что я могу сделать? — ответил он. — Приказ идёт сверху. Отказаться выполнять? Пришлют спецназ, под это дело захватят всё Гнездо.

Он помолчал, потом сказал, тяжело и неохотно:

— Лучше уж так… чем прихлопнут ваше Гнездо вместе со всей Москвой. Или всем человечеством. Единственное, что могу…

Лихачёв явно колебался.

— Дайте стратега мне. Я заберу куколку, увезу в наш отдел. Будем охранять, никто её не тронет.

Это был спасательный круг. Вот только бросили его с борта тонущего корабля.

— Вы и до отдела не доедете, — сказала Дарина. — Вас прикончат! Стратега убьют.

— Или заберут, — добавил я. — Придут в ваш отдел с бумагами и распоряжениями сверху, что сделаете? И тогда уже Инсек примет «меры глобального характера». Он прямо сказал.

Лихачёв молчал.

Да он же это и так прекрасно понимает!

Он снимает с нас ответственность. Идёт на смерть… или на преступление. У него не дрогнет рука, если надо будет убить стратега. Он пытается спасти как можно больше людей, а девочка Анна уже в любом случае списана со счетов.

— Если бы хоть людей разогнать… — сказал я беспомощно. — Против этих… но я не хочу в людей стрелять! Там женщины и дети! Им сказали, что тут убили всех куколок, они и пришли!

— Нам некого им показать, — признала Дарина. — Четыре куколки… люди поймут, что все остальные мертвы.