— Как ты? — спросил он друга, нагибаясь над стариком. Бушлат был рассечён и под ним стремительно набухало кровавое пятно.

— Жив. — глухо ответил Иван, склонившись над трясущимся Политычем.

Откинули бушлат — ох, Господи. Бок Политыча был рассечён до рёбер, та же самая картина была и с рукой, которой он пытался прикрыться от атаки.

— Папа! Илья! Быстро сюда, с аптечкой! — крикнул Фёдор, оборачиваясь к дороге. Поздно; все и так уже неслись по направлению к ним.

— Политыч, родной, как ты?! Слышишь — держись, сейчас обработаем тебя.

Подбежали и остальные мужики, согнулись над стариком. Того била дрожь, вот-вот отключится. Фёдор скинул куртку, содрал с себя майку — хорошо свежая, с утра одел — и приложив разрубленный кусок кожи к боку старика, промокнул рану перекисью — большего в аптечке не нашлось. Пока вместе с Иваном и Папой шевелили старика, перебинтовывая, Илья постучал Фёдору по плечу:

— Дядь Федь. Гляди-ка.

Рядом с трупом застреленной Иваном женщины стояла девочка — лет пяти-шести.

— Дядя! А что с дедушкой? Вы его лечите, да? А маму потом полечите? — показывая пальцем на труп матери, пролепетал ребёнок.

* * *

Политыч держался молодцом и до Села дотянул, где и попал в цепкие лапы Баева. Посмотрев на рану, врач многозначительно взглянул на Фёдора:

— Дааа. Выглядит плохо. Ну ничего, теперь-то… Вы не замечали, молодой человек, что где Вы — там боль и кровь?!

Очухался Политыч нескоро. Надолго выбыл из игры старик. Через пару дней, когда состояние Политыча стало стабильным и Баев перестал колоть обезболивающее, хотя пичкал его антибиотиками, Фёдора вызвал Русков.

— Ну, вот видишь, Федя, как со Степан Политычем-то всё обернулось… Дааа. Я с чем к тебе — скоро он не встанет — Олег говорит. Ну, Баев. Поэтому давай-ка ты принимай командование над своими. Пока. А там — как Бог даст… И задачи вам будут — серьёзные.

— Да понятно, Пётр Василич. Куда ж деваться-то. Только вот пара человек в таком случае нам не помешала бы…

— Одного дам. Ну-ка, Аслан, поди-ка сюда. Выходи, выходи…

Из соседней комнатки, улыбаясь во весь щербатый рот, нагнувшись под притолоку, вышел здоровенный бородатый кавказец.

— Э, здравствуйтэ. Я Аслан, Алкоев мая фамилия. — и протянул Фёдору здоровенную, заросшую чёрным волосом ручищу.

— Бог мой… — буркнул Фёдор, протягивая руку в ответ. — Фёдор я, Срамнов.

— Ты человека посели на Вельшине, Федя. Он военный, с Чечни прямо… — продолжил Русков.