— Жёстко.

— Да как сказать. По его заслугам — на пару суток тянет, будь я прокурором, наик. А ты что, адвокатом хочешь выступить?

— Бог с тобой. Не моё дело.

— Да нет, Федя. И твоё тоже. Мы же, вроде как, вместе действовать на будущее с тобой сговорились, наик. Значит — твоё. Или ты передумал чё?

Фёдор, услышав эти слова, внутренне возликовал, однако, старась не подать виду, прикурил и ответил:

— Да нет. На том стоим.

— Это хорошо. — хлопнул его по плечу Звиад. — Ты это тогда… Говори — что можно, а что нельзя тут у вас. Постой! О чём поговорить-то хотел?

— Успеем ещё. — развернул Звиада Фёдор в направлении храма. Оттуда, поддерживая рукой рясу, спешил на площадь отец Паисий.

* * *

Отец Паисий налетел на капитана, словно бешеный бык, сорвавшийся цепи. В несвойственной этому благообразному старцу — священнику манере, словно пудовые гири на ноги, посыпались слова:

— Или креста не носите?! Что творите, воины?! Что?! Божий суд — своим, портяночным заменить вознамерились?! Не бывать тому на кушалинской земле! — гремел голос настоятеля. — А ты-то, Фёдор!!! Куда смотришь?! Не стыдно ли?!

— Дак ведь это… батюшка… — попытался найти слова оправдания Срамнов, хотя, если разобраться, оправдываться ему было не в чем.

— «Дак»! «Ведь»! — передразнил его отец Паисий, наступая на него, словно тяжёлый немецкий танк. — Словно не знаешь нынешней цены жизни человеческой!

Но тут, словно неприступный бастион, закрывая отступающего под напором батюшки Срамнова, перед отцом Паисием вклинился капитан Гамишвили. Вытянув вперёд руки, он как-бы ограничил пространство между собой и рвущимся вперёд старцем.

— Отче! Одну минуту, хорошо? Дайте сказать. — попытался понизить градус шквальной атаки Звиад.

Отец Паисий опешил от такого, замер, с прищуром уставившись в глаза капитана. Редкий человек выдерживал такой вот взгляд батюшки, опускал глаза. Но Звиад был не из такого теста. Видимо, поняв это, отец Паисий отступил на шаг, и, махнув, рукой, спокойно уже, как всегда, вымолвил:

— В Кушалино казни не бывать. А если есть, что сказать, капитан — говори.

— Хорошо. — сделав руками послушный жест, ответил Звиад. И, подумав самое большее пол-минуты, продолжил, кивнув на Фёдора. — Срамнов тут не причём. Наоборот, он меня отговаривать приехал. Только вот, отче, отговаривать меня не надо. Ты говоришь «человек», «люди», «жизнь», отец. Мы не с Марса, цену сегодняшней жизни мы знаем. Потому и привязали эту тварь, вон, к дереву. А знаешь ли ты, батюшко, кто это? Вернее сказать — что?!

— Пока я вижу испуганного, истерзанного, но ещё живого человека. — пусто ответил ему на это священник.