…Давно остыло мясо на тарелке. Полковник Павловский так и не притронулся к нему, только выпил полстакана водки.

Чадила лампа. Ординарец, молодой боец в обмотках, молча срезал бритвой обуглившийся фитиль.

— Спи, — сказал ему Павловский.

— Прилягте и вы, товарищ полковник. Прошлую ночь тоже почти не спали.

— Спи, я говорю, — повторил Павловский.

Он наклонился над картой и нашел маленький кружок, обозначающий ту деревеньку, в которой сейчас стоял его полк, вернее, остатки полка, вот уже три недели именуемый отрядом Павловского. В отряде было человек сто пятьдесят. Бойцы Павловского составляли только треть отряда. Остальные люди — военные и гражданские — влились совсем недавно; многие из них не имели оружия.

Деревенька затерялась в лесах. Ближайший населенный пункт был в восьми километрах. Под вечер разведка донесла Павловскому, что во второй половине дня там появились немцы. Они приехали на пяти или шести больших грузовиках. В другом соседнем селе немцев видели еще вчера. Враг стягивал в этот район силы, и Павловский понимал, что они могут обрушиться на его отряд завтра утром.

Нужно было уходить на юг области, где начал действовать крупный, хорошо организованный отряд Нечаева. Уйти надо было в сумерках, но Павловский не отдал приказа. Именно поэтому он и не мог спать этой ночью.

Два, дня назад в отряде появился земляк Павловского, житель деревни, в которой полковник родился. Земляк сообщил, что в начале сентября в деревню прибежал сын полковника Костик, а через несколько дней явились гитлеровцы, и теперь Костик безвылазно сидит в подвале. Полковник тотчас же послал за сыном двух бойцов. По расчетам, они должны были привести Костика днем или же вечером. Наступила ночь, а их все не было. И сейчас трудно было сказать, появятся ли они до утра.

Отряд можно было поднять в любую минуту. Полковник хорошо знал, что немцы до утра будут спать. И все-таки он не отдавал приказа. Он надеялся, что этой ночью бойцы приведут сына, и как только станет светать, он двинет отряд на юг.

Полковник провел на карте ломаную линию: через реку, приток Чесмы, и дальше лесными дорогами — в район Белых Горок. Деревянный мост через приток Чесмы каким-то чудом уцелел. Но если он на рассвете взлетит в воздух, отряд окажется в ловушке.

Полковник пожалел, что не приказал охранять переправу. Это была ошибка. Но за последний месяц ошибок — и малых и больших — было много. Ему все труднее приходилось бороться с отчаянием.

А отчаяние росло. Виноват в этом был Костик.

Вернее, виноват был, конечно, сам полковник, бывший чесменский прокурор, который воспитывал сотни и даже тысячи людей, а для воспитания собственного сына так и не нашел времени.