Во время тяжкого стресса действительно полушарные реакции могут блокироваться. Адреналин, в том числе, дает команду резко сузить сосуды мозгового кровообращения. Нечем думать — вовсе не оборот речи. Человек — потом — долго мучается, вынужденный принять или свое непроизвольное дезертирство, или непроизвольную же агрессию. Может смириться, а может выйти на тропу войны с собственным подсознанием (и так начинаются многие истории о приключениях духа, см. историю Апостола Петра). Но это все будет потом, а в момент выбора вы можете сильно напугать, резко отвлечь или разозлить своего героя и тем добиться, чтобы он попер против собственных убеждений и интересов туда, куда вам надо по сюжету. Правда, если убеждения (аттитюды) сильно против, то он, скорее всего, очнется секунд через пять-шесть (или, как Петр, к утру), но люфт на оттащить сюжет куда вам надо — у вас есть.

Во-вторых, вообще предпочтение стратегии есть аттитюд. Нас с вами десять (а кого уже и одиннадцать) лет дрессировали в школе на подчинение, подчинение и еще раз подчинение вне всяких привходящих факторов, и нам всем постоянно приходится в текущей жизни отжимать себе этот аттитюд (не все этим занимаются, конечно, кто-то не разгибается до гробовой доски). Сибиряки — потомки людей, которые начиная с татаро-монгольского ига каждый раз предпочитали отселиться подальше за лес, чем спорить: немудрено, что избегание там несколько популярнее, чем в среднем по Европе. И так далее. Национальный характер и ход истории, типичная и личная история социализации — если у человека есть привычный способ себя вести в конфликте, и этот способ позволил дожить досюда — вероятно, человек попытается применить его снова, не глядя, подходит или нет. Пока вы продумывали персонажу треугольник ABC, вы неизбежно поняли, какие стратегии он использовать может, какие ему с детства запрещены, а что у него включается само собой к месту и не к месту.

В-третьих, если участников ситуации хоть чуточку настроить на конкуренцию, то конфронтация включается сама. Непроизвольно. Даже если она страшно невыгодна именно здесь и сейчас. Вы хотите, чтобы у вас герои перессорились? Пусть один нечаянно заподозрит, что второй и третий о чем-то без него шушукались. Достаточно. Сокрытие информации, дружат против меня, я должен защищаться, вторая сторона понятия не имеет, с чего товарищ смотрит букой и отползает в сторону — может он что нехорошее задумал? — понеслось. Чтобы такого не допустить, в ситуации нужен условный гэндальф, и даже он, особенно на фоне сильного напряжения и густого антагонистического фона, не всегда справляется. Конфронтация включается, в том числе, тогда, когда нет определенности по поводу сроков заключенных договоренностей, нет механизмов наказания за нарушения лояльности, непрозрачны правила — короче, как только люди не уверены в том, хорошо ли с ними намерены обойтись, как идея урвать кусок лично себе и к черту этот колхоз — начинает казаться все более привлекательной.