Спустя минуту, не больше, человек вылезает с пассажирского сиденья в форме и в медицинской маске, скрывающей половину лица, и открывает задние двери фургона. Пациента спускают на асфальт на каталке – на лице у него кислородная маска, – а вслед за ним из фургона вылезают люди в больничной форме. Когда они добираются с пациентом до дверей, я понимаю, что один из них – это сам Фахим Шаббар.

– Не думала, что вы будете присутствовать, – говорю я, когда он подходит ко мне.

– Вы решили, что я позволю вам провести операцию еще одному моему родственнику без присмотра? Я полагал, хирурги люди умные.

Я иду впереди них по коридору к лифту, стараясь не выдать своего волнения. Всего несколько часов назад этот человек приказал меня убить. Вспоминаю, как ствол пистолета поднялся к моему лбу, как напрягся палец убийцы на курке. В присутствии Шаббара я каждый раз оказываюсь на волоске от смерти. Ему стоит только приказать.

– Все готово? – спрашивает он.

– Да, – отвечаю я, стараясь говорить твердо.

– Я до сих пор не уверен, что хочу присутствия еще одного человека.

– Я не могу провести операцию без анестезиолога, мистер Шаббар.

– Не произносите здесь моего имени. Этот доктор Бёрке, он знает, что случится, если он заговорит?

Да. Вы его убьете. Вы убьете нас всех.

– Знает. Я об этом позаботилась.

Я веду их к лифту, колесики каталки поскрипывают на линолеуме. На ходу опускаю взгляд на пациента.

– Как вы себя чувствуете?

Он кивает мне под кислородной маской, но я вижу страх в его глазах. Он до сих пор не уверен, что мне можно доверять. Я бы тоже себе не доверяла после того, что сделала.

Мы добираемся до лифта и набиваемся внутрь, сгрудившись вокруг каталки. В тесном пространстве вскоре становится жарко от наших тел, и меня накрывает жуткий эпизод дежавю: я вспоминаю, как везла тело Ахмеда Шабира в морг, стоя в лифте с двумя похитителями. Воспоминание такое четкое, что я чувствую жар их тел и волну запаха крови, когда я откинула простыню. Я не думала, что мне придется еще раз сделать что-то подобное.

Как только мы заходим в операционную, я чувствую повисший в воздухе страх, он проносится по комнате, как сквозняк. Можно увидеть невооруженным глазом, что Бёрке дрожит, сидя за своими мониторами, а у Марго, вставшей у операционного стола, глаза расширились от тревоги.

Шаббары ставят каталку с пациентом параллельно операционному столу, и доктор Бёрке сразу же начинает налаживать капельницу.

– Пожалуйста, стойте здесь, – говорю я Фахиму и его людям. – В углу, где вы не будете мешать.