По моим понятиям я уже неприлично редко бывал в «Синем бутоне», не попадал на нормальные свидания с девушкой, да и пистолет иногда использовал-то, дай Зодиак, раз в месяц, два. А последние дни, словно какой-то злой рок, черная тень пала на меня…

По меньшей мере, я понял одну вещь – не только крик петуха, восход солнца, круговое знамение у лица или же символы Зодиака отпугивают нечистую силу. Как только рядом с полустанком зажегся яркий прожектор поезда, вся эта нечисть, звуки из приемника и даже дирижабль «Голконда», все это стремительно исчезло.

И тут все стало реальным и естественным: сигнал семафора сменился желтым, затем зеленым, а к перрону с рокотом, металлическим стуком и шипением подъехал обшарпанный, окутанный дымом и паром бронированный пародизельный локомотив с надписью: «Фауд-курьер».

Обтекаемый полукруглый стальной лоб с нарисованными красными крыльями и красный острый метельник[30] с вырывающимися из-под него клубами пара пневматики тормозов. Его головной прожектор был словно солнце надежды, радости и победы над тьмой… Это было спасение…

Даже скрип его тормозов и лязг вагонных сцепок с громким сиплым гудком звучали как прекрасная музыка…

«Фауд-курьер» имел красно-серую окраску, разные компании раскрашивали свое имущество для узнаваемости.

На перроне поместились только три первых пульмановских вагона таких же красно-серых цветов. Но мне было уже наплевать, в каком вагоне я поеду – я просто хотел убраться с этого полустанка как можно скорее и дальше.

Выскочивший на перрон проводник посмотрел на меня диким взглядом, но в вагон пустил, и я с наслаждением покинул полустанок «Январь»…

Сонный кондуктор принял деньги и выписал мне билет на свободную койку.

Как только я получил белье и в полумраке ночного освещения, в дремлющем на сотню храпов и сопений вагоне нашел свое место с незадернутой занавеской, немедленно упал на эту койку, положил рюкзак под голову, задернул штору и почти моментально заснул под уютное покачивание и перестук колес…

Права была девочка Санта, говоря и про «взгляд», и про «стальную реку»…

– Ты станешь учеником бакалейщика! – грозно произнес мой автомобиль, – так как ты не смог построить семью!

– Но это все Пифагор! – попытался оправдаться я.

– Мистер, – «роллинг» сощурил фары, – тебе пора идти!

– Что?

– Конечная!

– Что?

– Проснитесь, мистер! Гольфбург!

Хорошо, что я ехал до конечного пункта назначения, ибо, когда меня растолкал проводник, вагон уже был почти пустой, так как все вышли, а за окнами ярко светило солнце, и слышалось эхо голоса, объявлявшего, с какого пути отправится «Седьмой скорый», «Стальная бабочка»…