И тогда ему захотелось увидеть это тело вблизи. Он ни о чем не думал — ему просто хотелось смотреть на него, как люди смотрят на скрипку великого музыканта или слепок с его руки. И, словно отклик на свой безмолвный зов, он услышал ее голос, который почти целый год каждый вечер слышал он по телефону и который до этой минуты был чужим и далеким и жил сам по себе. Теперь это был ее голос — голос девушки, купающейся сейчас в море. Девушку звали Анной.

— Антон!

— Что, Аня?

— Я иду!

— Иди!

— Я не могу!

— Почему?

— Ну, уходи за скалу!

— Аня!

— Ну, что?

— Не гони меня, Аня!

— Как тебе не стыдно!

— Мне не стыдно, Аня! Мне совсем не стыдно!

— Уходи сейчас же, слышишь!

— Я не могу, я хочу смотреть на тебя, Аня!

— Антон, милый, ну, я прошу тебя, умоляю, ты должен уйти!

Нет, она не догадывалась о чуде, сотворенном ею. Она была слишком щедра, чтобы помнить о мелочах. То был царственный жест, тут же забытый ею! Подарок богача, не знающего настоящую цену своему дару…

Антон медленно спустился со скалы, сел по другую ее сторону и закурил сигарету, дожидаясь, когда Аня закончит одеваться. Спустя минут десять она, уже одетая, вышла из-за камня, расчесывая свои волосы, еще влажные, потемневшие и тяжелые. В губах она сжимала шпильку от волос. Она не смотрела на Антона. И он не смотрел на нее. Он встал и сказал:

— Ну, пойдем?

— Да… Я только волосы приберу…