Ситуация достаточно прозрачная. Полюс зла в повести обозначен с предельной ясностью. Бытовой случай захвата небольшого судна бандитами превращается под пером Ленца в своеобразное исследование принципов, на которых должна основываться борьба, со злом, а сами бандиты – в носителей мирового, метафизического зла. Во всяком случае, намек на такое их понимание в тексте присутствует. Рассказывая о себе, доктор Каспари с иронией говорит, что, по преданию, в их добропорядочной семье каждые сорок лет рождался злодей, и вот на одно такое сорокалетие выпало и его рождение. Эта отмеченность роковой печатью зла, напоминающая романтические легенды о родовом проклятии, о вселении дьявола в душу рядового обывателя, как бы подтверждается и другими словами доктора о том, что он любит жить чужими жизнями (вспомним, что дьявол, как правило, паразитирует на живой жизни и не живет собственной), что он для начала воспользовался обликом своего утонувшего брата-близнеца, выдав себя за него (опять-таки характерный сказочный мотив подмены близнецов); не случайно, видимо, что он угадывает самые затаенные мысли Фрайтага, и самое главное – ему недостаточно просто перебить команду, запугать капитана, а важно совратить его, заставить изменить самому себе и своему делу, поэтому и ведет он с ним в течение нескольких дней длинные беседы, что, казалось бы, должно противоречить элементарному чувству разбойничьего самосохранения.

Но в мировой литературе дьявол выступает чаще всего именно как собеседник, провоцирующий слабость человека. Ясности Фрайтага он пытается противопоставить темноту. Он не просто, скажем, требует, чтобы запись о них не попала в вахтенный журнал, он философствует: «А что, если вы вообще не упомянете о нашем посещении, оставите белое пятно, так чтобы потом никто уже не мог решить, что на самом деле произошло? Почему бы вам не попробовать просто пропустить это все: как вы нас спасли, какая была погода, что произошло на борту, – не упоминать об этом в вашей бухгалтерии, и сразу же у вашего судна появится тайна, темное пятно. И потом когда-нибудь станут говорить: “Тогда, на плавучем маяке, перед зимними штормами”, – но никто ничего не будет знать наверняка».

Как же противостоять этому злу? Ретхорн сразу предлагает экстремальное решение: захватить, перебить, даже рискуя жизнью всех. Но какова основа этого решения, и почему Фрайтаг протестует против него?

«Ретхорн подтянул галстук, пригладил ладонями волосы на висках и сказал:

– Мы обязаны что-то предпринять. Это наш долг.