Ти-Цэ отвесил ей благодарный поклон.

– Пожалуйста, побудьте здесь, с ириттом. А я мигом вернусь.

Помона сделала знак, дав понять, что не требует ни спешки, ни объяснений. Он отвесил ей еще один поклон и пошел к берегу.

Помона достала из мешка съестное; иритт угрюмо следил за ее движениями и поднялся с брюха лишь тогда, когда она достала сверток с водорослями. Она развела костер под чавканье иритта и приготовила все к позднему ужину, но Ти-Цэ все не возвращался.

Помона запорхнула мантию, туго укуталась в нее и встала на ноги. С трудом, но ей удалось разглядеть йакита на берегу.

Нельзя было сказать, сколько времени Ти-Цэ вглядывался в воду, но в конце концов опустился на колени и коснулся лбом песка.

***

Этой ночью Ти-Цэ не сомкнул глаз, и даже Помона, несмотря на умиротворяющую энергетику этого места, беспокойно просыпалась каждые несколько минут. Когда ее глаза открывались снова и снова, она видела одну и ту же картину: неподвижно сидящий Ти-Цэ, чей взор попеременно обращался то к звездам, то на водную гладь поодаль. Ей было сложно представить все разнообразие палитры охватывающих его чувств, но собственные ей по крайней мере были понятны. Она хотела покинуть это место как можно скорее. Не потому, что ей здесь не нравилось, вовсе нет. Просто Помона чувствовала себя так, будто своим присутствием оскверняла священную землю, которая не должна была узнать человеческого присутствия.

Едва небо стало на пару тонов светлее, Помона встала. Голова болела, она не чувствовала себя отдохнувшей, но больше спать не могла. Ти-Цэ обернулся. Его взгляд был рассеянным, как если бы все это время он спал с открытыми глазами.

– Хотите ехать сейчас? – переспросил он. Помона кивнула. – Хм…

– Уже достаточно светло, – отрезала Помона раньше, чем тот мог найти еще один повод для задержки. – Ти-Цэ, мы это уже обсуждали. Не знаю, чего ты страшишься, но я не хочу оставлять Пэчр в подвешенном состоянии так надолго.

– Понимаю. – Он поднялся. Помона, которая настроилась на очередной долгий спор, сделала два шага назад. – Да мне все равно, когда выдвигаться. Я думал об этом всю ночь и решил, что задержка на полдня ничего не решит.

– Никакая задержка ничего не решила бы, – подбодрила она Ти-Цэ.

– Нет, – сухо сказал он, и отвернулся, чтобы сложить в мешок вещи. – Решила бы, если бы длилась еще пару дней. Да видно не судьба.

Помона осторожно приблизилась к нему, но Ти-Цэ только отмахнулся от расспросов огромной ручищей.

– Сейчас уже не важно. Давайте выдвигаться. И покончим с этим поскорее.

Помона прятала глаза. Ти-Цэ оставался колючим до конца путешествия, совсем как родитель, которому было положено любить ребенка, но ситуация к тому не располагала.