Завтра тревога вернется, и даже приумножится, но сейчас он чувствовал себя как никогда единым с миром, и навеяно это чувство было запахом родной воды, который принес ему ветер. Вряд ли на таком расстоянии его чувствовала и Помона. Но тем лучше: он не слишком хотел делить с ней этот интимный миг воссоединения с дорогими его сердцу местами. Спустя два года он снова был близ воды, в которой его купали ребенком родители. Воды, в которую множество раз погружалась его возлюбленная Ми-Кель. Воды, в которую множество раз они с Ми-Кель погружались вместе…

Ти-Цэ осторожно слез с иритта, так и не подняв веки – на ощупь. Он услышал голос Помоны, но пропустил мимо ушей: слишком велик был соблазн хоть ненадолго притвориться, будто никогда раньше не слышал человеческую речь. Ветерок усилился. Он забирался к нему в подшерсток, гладил по рукам и ногам, прикладывал ладони к груди, проверяя биение сердца – вторит ли оно по-прежнему пульсу долины. Он тянул его к себе. Звал домой.

Помона позади испуганно вскрикнула.

Иритт под ней пошевелился: он почувствовал больше свободы, опустевшие жабры стали судорожно сокращаться. Помона едва не слетела с его спины, но тут ожил Ти-Цэ. Он нехотя развернулся, плавным, но молниеносным движением зачерпнул когтями влажную землю и вновь оседлал иритта. Он залепил жабры вопящему животному, но через несколько секунд тот подавился землей, перестроил дыхание и замолчал.

– О-ох, – простонала Помона и прижала руку к бешено колотящемуся сердцу. На ее бледном лице выступили багровые пятна. – Пожалуйста, не делай так больше.

– Прошу прощения.

Ти-Цэ заметил на себе ее удивительный взгляд: она позабыла свой страх, стоило ему открыть рот. Он и сам удивился тому, какое глубокое и мягкое звучание приобрел его голос. Совсем как в тот день, когда он впервые снял перед ней свою маску.

Он вновь повернулся к воде.

– Слишком рискованно ночевать у берега, ближе не пойдем. – Ти-Цэ кивнул на иритта. – Он давно не был здесь. Может попытаться уйти. Догадается прополоскать жабры.

– Значит, остаемся прямо здесь?

– Получается так.

Помона кивнула. Кедровая чаща осталась далеко позади, они были посреди пустоши, но выбирать не приходилось. Она молча соскользнула с иритта на землю и стала помогать ему вынимать припасы.

Ти-Цэ взялся за края мешка, но, помедлив, выпустил их из рук.

– Простите, вы… не дадите мне минуту? – Его взгляд все еще был устремлен выше головы Помоны – на жидкий и переливающийся горизонт.

– Ты вроде говорил, что в долине моя власть не действует. А поскольку мы уже почти на месте…