Это Кирихаре объясняет Эйс, прежде чем вместе с Бирч уезжает следить за подозрительными перемещениями в Картеле. Николас и Кирихара остаются с Арройо — единственным среди них троих подготовленным полевиком.

— Да с кем он там вообще разговаривает, — бормочет Кирихара, наконец отпуская жалюзи.

— Угу.

Вот-вот. Разве это не подозрительно? С кем можно трепаться, находясь на засекреченной миссии? Со своей бабулей?

— Мне это не нравится…

— Хмм.

Может быть, на самом деле в нем больше говорят раздражение и паранойя, чем реальные подозрения насчет Арройо. Инспектор откровенно его бесил: может быть, ему не привыкать бросать людей на верную смерть, может быть, он делал это так часто, что ему легко сразу взять себя в руки. Но Кирихаре — нет. Кирихара каждую минуту жалеет, что, когда ему позвонили, он согласился на эту самоубийственную затею. Кирихара просто хочет обратно в Майами, понятно?

Мысли, вернувшись в мучительный цикл, начинающийся и заканчивающийся звуками стрельбы в коридоре Хамайма-Тауэр, снова занимают голову, и Кирихара устало опускается на жесткую кровать. В двухместном дешевом номере нет кондиционера, из матрасов торчат пружины, а в светильнике на потолке перегорели две лампочки из пяти. От этого Кирихара еще желчнее, чем мог бы быть, — а когда он нервничает, он и без того сварлив. Добавьте к этому барахлящий смеситель, подозрительного Арройо и — ах да! — то, что три дня назад Кирихара впервые бросил умирать человека.

Николас, в этот момент тянущийся к другому концу стола, чтобы снова нажать на кнопку чайника, оборачивается к нему и неуверенно спрашивает:

— Ты в порядке?

«Я разделаюсь с ними и вернусь за тобой», — говорит голос Эйдана Рида у него в голове. Затем — снова выстрелы.

— Да, — врет Кирихара, с силой массируя глаза под очками. — Ты нашел что-нибудь?

Вопрос Кирихара задает, просто чтобы отвлечься от уже измучивших его мыслей, но Николас таких тонкостей не замечает. Он только отпивает кофе из своей термокружки — Кирихара уже сбился со счету, Николас пьет кофе без перерыва — и чешет вихрастый затылок.

— Ничего конкретного. Просто… — И на несколько секунд замолкает, глядя на экран.

С места Кирихары не видно, что там, зато видно, что в глазах Николаса бежит какая-то сложная мысль, — и он тянет, укусив край чашки:

— Пвосто сто-то не сходифся. Вот, смотви. — А следом отставляет чашку и начинает стремительно перебирать по клавишам; Кирихаре приходится со вздохом подняться, чтобы обойти стол и встать за его плечом. — Это досье на Масао Супармана. Узнаешь?