Кирихара готов поверить ему на слово. Проверять он не хочет.

— Лучше посижу наверху вместе с Николасом, послушаю разговоры. Может, услышу что-нибудь интересное, — говорит он.

У Арройо на лице ни следа разочарования, но, видимо, у него просто было мало ожиданий. Остается только кисло ему улыбнуться и пожелать удачи. Он и желает:

— Удачи. — И берет курс обратно на лестницу.

Правда, он не уверен, что высидит долго. Когда он поднимается, его не удостаивают и взглядом. Что ж, так даже лучше. Пока он не поведет себя подозрительно, всем тут будет все равно. Даже Николасу: удивительно, но тот почти с энтузиазмом переговаривается с лохматым Гемой.

С души падает примерно тонна, но остается висеть еще с десяток мертвых грузов.

* * *

Про Девантору рассказывали многое. Многое писали в его досье, многое сообщали таинственным полушепотом, но больше всего орали во все горло. Преимущественно про то, что он дикий, абсолютно безумный человек.

Ну что же. Арройо даже немного рад возможности убедиться в этом самому.

Девантора встречает его эксцентрично: прикованным к трубе. Он заинтересованно поднимает на Арройо взгляд, будто бы они старые знакомые, которые пересеклись на арт-выставке в гламурной художественной галерее. Арройо дружелюбно кивает ему, сразу отмечая то, что не так бросалось в глаза на бертильоновских фото из его досье: черты лица у него истерические. Будто бы какой-нибудь современный художник вдавил до упора кисть в полотно и начал в припадке чиркать краской, прорывая холст.

Девантора грязный и побитый, в драной майке, с безвольно болтающейся в наручнике кистью левой руки. Точно, он ведь левша. Нужно отдать должное Юде Ваххабу за внимание к деталям.

— О, Альберт!

Девантора зубасто улыбается, и зубы у него местами в крови. Кровь причудливо сочетается с выцветшей красной краской на волосах. В целом он выглядит неплохо. Непохоже, чтобы его сильно били — ну, по крайней мере не ногами. А то, что зубы в крови… по тому, что Арройо слышал про Девантору, можно предполагать, что у него просто альтернативная анатомия. На человека он похож слабо.

Остается надеяться, что эта анатомия не предусматривает суставы, выворачивающиеся во все стороны. Не очень сильно хочется, чтобы в какой-то момент он вытек из наручников и пополз по потолку.

Арройо решает, что лучшая тактика — присоединиться к веселью, так что он легко улыбается, говоря:

— Нет.

— М-м-м… Эдмунд? — ни наручники на руке, ни остатки крови на зубах не мешают Деванторе развлекаться.

— Мимо. — Арройо сметает невидимую грязь с сидушки стула и присаживается у стены; потом думает-думает и встает, чтобы приоткрыть окно под потолком. — Но я ценю ваши попытки.