Еще есть лениво позевывающий Лопес на «Хаммере» поменьше. Вместе еще с одной церковной машиной он останется у резиденции даже после отъезда Басира — просто на всякий случай. Кирихаре не хочется представлять себе этот «случай», но он прекрасно понимает важность запасных планов на каждую букву алфавита.

Салим с нахмуренными бровями выглядит лет на пять старше, с сигаретой — еще на десять, и да, сейчас ему можно дать его тридцать два.

— Итак, мы добираемся до штаб-квартиры, пытаемся занять наиболее выгодные позиции и ждем, пока он выедет, — обстоятельно говорит он.

— На Мордор мы не нападаем, — еще раз предупреждает Рид. — Дожидаемся, когда Саурон выйдет к нам сам.

Нирмана смотрит на Рида взглядом вселенски уставшего человека. В такие моменты Кирихаре стыдно за то, что их с Ридом вообще что-то связывает.

Кто это вообще? Впервые его вижу.

— Басир будет не один, а с помпезным кортежем. В случае чего ориентируйтесь на черный «Мерседес-Майбах».

— А представьте, если Басир поедет не на «Мерсе», а на серебристом «Тиморе», — вставляет с просветленным лицом Боргес.

Что ожидаемо, Рид подхватывает:

— А представьте, если не на одном серебристом «Тиморе», а на четырех. — Кирихара перестает понимать, о чем идет речь.

— И в каждом из серебристых «Тиморов» — по четыре Басира, — добавляет Боргес.

Они с Ридом несколько секунд смотрят друг другу в глаза, а потом отбивают друг другу пять. Два хлопка раздаются одновременно — Салим хлопает себя по лбу.

Из-за забора появляются двое — Эчизен и его извечный телохранитель Лестари. В руках у епископа тот самый ящик, который Рид вчера достал из подвала разгромленной церкви. Он делает манерный жест рукой, и церковнослужители — все, кроме уволенного Рида, снова в сутанах — подходят ближе.

Когда он открывает ящик, Кирихара видит внутри…

— Бутылки с вином? — не верится ему. Он поворачивает голову к Зандли, развалившейся на капоте и сосущей чупа-чупс. — Он что, погнал Рида на развалины ради бутылок с вином?

— Это же Эчизен, — она закатывает глаза, — ты чего хотел? Старый алкоголик.

— Наверное, они будут причащаться, — предполагает стоящий рядом Лопес.

— Рид, иди сюда тоже, — негромко приказывает Эчизен.

Рид отвлекается от разговора с Боргесом и послушно идет к священнослужителям, столпившимся полукругом. Сумрачный рассвет делает картину почти нереальной.