— Слушай… а что на тебе сейчас?

— Ты же видел с утра, — не особо понимая, но смутно предчувствуя подвох, говорит Кирихара.

Вот сейчас он бы от вина не отказался. Он не очень представлял, как справится с этим на трезвую голову.

— Ага, отличненько, так вот… я медленно расстегиваю твою рубашку…

И вот с этим.

Боргес прыскает и косится на Кирихару, на заднем плане в динамике матерится Салим, Рид не смеется — невозмутим и обстоятелен, — и в следующий раз Кирихара трижды подумает, прежде чем целоваться с человеком, за восемьдесят процентов шуток которого становится стыдно.

— Пуговицу за пуговицей…

— Рид, заканчивай, — бурчит Салим.

— Мы не хотим это слышать, — вторит ему Зандли.

— Целую твои ключицы…

Кирихара тоже невозмутим и обстоятелен. И сейчас он невозмутимо сгорит со стыда. Господи, к этой линии подсоединено человек четырнадцать, если Кирихара умеет считать.

— Спускаю рубашку с плеч…

Кстати говоря, о плечах.

Кирихара нагибается к микрофону и отвечает:

— Я медленно давлю на рану на твоем плече. — А потом абсолютно спокойным голосом добавляет: — Ты орешь от боли, а потом затыкаешься.

Рид несколько секунд молчит, а потом выразительно, по буквам произносит: