Ссадаши был согласен даже на дракона, хотя полёты терпел с большим трудом.

— Я быстро дойду, — Дейна действительно ускорила шаг.

Она не чувствовала ни малейшей усталости, хотя не спала всю ночь и шагала почти весь прошлый день. Сила распирала тело, а жизненная энергия, казалось, приходила из самого воздуха, напоенного сладчайшими речными и луговыми запахами. Улыбка сама растянула губы, и Дейна при всём желании не могла объяснить, почему ей так пьяняще хорошо.

До деревеньки Заливняки — как гласила деревянная табличка, промотанная к забору окраинного дома, — они добрались ещё до полудня. Небольшое поселение лежало в чаше, окружённой со всех сторон лесом, с севера просвечивающегося насквозь и выходящего к полям. Единственная улица шаловливой змейкой вилась среди разбросанных домиков, утопающих в садах.

На улице навстречу Дейне попалась кругленькая невысокая бабонька, бредущая от соседки с горшком закваски. Увидев высокую женщину в мужской одежде, баба замерла, удивлённо распахнув рот, даже не сразу заметив мужчину на её спине.

— Почтенная, — обратилась к ней Дейна, — не знаешь, не берёт ли тут кто путников на постой? Мой друг захворал, но хвора не заразная.

— Ох, — встрепенулась баба и растерянно заозиралась, будто испрашивая совета у окрестных заборов. — Ну… так у меня можно… Тока сын с поля ишо не вернулся…

Она явно опасалась пускать чужаков в дом, но дать от ворот поворот ни любопытство, ни характер не позволяли.

— Не даром напрашиваемся, — покачнула её сомнения Дейна.

— Ну… проходите-проходите, — засуетилась женщина. — Вот мой забор, по лево от тебя, дивонька. Ох и нетяжело? Спину-то, поди, натрудила…

Она распахнула перед Дейной калитку и, пропустив её, страшными глазами посмотрела на выглянувшую соседку.

Посреди небольшого тенистого дворика стоял сруб колодца, к нему Дейна и понесла наагалея. Ссадив нага на скамейку в тени дерева, женщина присела перед ним на корточки и заглянула в бледное лицо.

— Как вы, господин?

— Унижен и взбешён! — едва слышно прошипел Ссадаши.

— Ох, бледный-то какой! — всплеснула руками баба. — Как есть сейчас на месте помрёт. А тощ-то, тощ!

Ссадаши стиснул зубы и попытался натянуть на лицо дружелюбие, но свело скулы.

— Ты его в дом-то, дивонька, оттащи. Сырым воздухом он, поди, надыхался. Я щас ему постелю накрою. Меня тёткой Валой зовут. Ты проходи, проходи…

Дейна прижала нага к груди как ребёнка и занесла его вслед за тёткой в дом.

— Ох, и сильна ты, дивонька! Вот сюды покладь.