Что-то кольнуло в правой ноге, сильно и резко, как будто невидимая игла. Антон дернулся и очнулся от приятной полудремы, в которую начал погружаться от тепла. Первой мыслью было: какое-то насекомое забралось в квартиру и ужалило его, осенью все насекомые просто зверели, это он помнил еще с детства. Антон поднял ногу, боясь увидеть на ней кого-то ужасного, но ничего не увидел, лишь чистую белую поверхность носка. Уже хорошо, решил он, даже если кто-то меня ужалил, хоть не до крови. И тут укол повторился, только на этот раз Антон своими глазами видел, что ничто его не кусало. Может, насекомое залезло в носок, предположил он, какая-нибудь мошка, они бывают совсем крошечные, а жалят не хуже пчел. Вся суть жизни, подумал он с грустной улыбкой, самые незаметные и незначительные мелочи порой оборачиваются самыми большими бедами. С трудом наклонившись, он опустил резинку носка… кое-что там, все же, было – не насекомое, а яркая язва на самой щиколотке с наружной стороны, свежая и влажно поблескивающая. Антон уставился на нее, как зачарованный, и, что странно, никаких мыслей в голове не было, как и страха или грусти, или хоть каких-то чувств.

Может, в моей душе тоже появились такие штуки, подумал он, поэтому я больше ничего не чувствую?

Поражаясь собственному спокойствию, он натянул носок и попытался встать. Какой смысл переживать или пугаться, думал он, когда все уже известно и все решено. Это финишная прямая, та самая, по которой летят без тормозов, и уже без разницы, отказали они или ты просто на них не нажимаешь.

Хватаясь за каждый предмет обстановки, Антон добрался до двери и с усилием повернул ручку, раньше он и не замечал, какая она тугая. И неправильная, подумал он, опять удивляясь как мозг может вытащить самую бесполезную в данный момент информацию. Он и сам не помнил, когда увидел по телевизору тот сюжет о противопожарной безопасности, где рекомендовали ставить не круглые ручки, потому что при высокой температуре они накаляются и их невозможно повернуть, а длинные, на которые надо нажимать – такая даже если накалится, на нее всегда можно нажать другим предметом или даже ногой. Справившись с дверью, он медленно вышел в прихожую и направился в кухню на сильный и все еще аппетитный запах. Ну, хоть это я чувствую, подумал он, хотя он чувствовал еще и радость от того, что встал и что впервые за долгое время хочет есть.

Как будто какая-то душевная анестезия, подумал Антон, держась за стены и медленно приближаясь к цели, умирающим ведь дают самые сильные обезболивающие. И теперь я не чувствую ни страха, ни паники, ни отчаяния, все эти болезненные чувства заблокированы и отключены, остались только немногочисленные положительные. Главное – они еще есть.