– Вы удивительно мудрый человек. – С восхищением проговорила она. – И вы точно посланник судьбы. Спасибо ей. И вам.

– Ну, мудрым я стал совсем недавно, – усмехнулся Антон, – и дорого за это заплатил.

– А мудрость, она как бриллиант – улыбнулась она в ответ, – если она настоящая, она прекрасна и за нее надо дорого платить.

Она засмеялась и добавила:

– Эту фразу я прочитала в интернете, пока летела. Там, кстати, много умных людей. Вам бы тоже надо свой блог вести, по-моему, вы должны помогать людям.

Именно это я пытаюсь сделать, подумал Антон, снова ощущая, как ускользает время, он выбился из графика, пока не серьезно, но тревожный колокольчик позвякивал в мозгу. И все же, он не собирался уходить, не закончив этот разговор, ему предстояло очень горькое дело, так почему бы не запить его сладким напоследок. Разве не это он только что говорил ей?

– Спасибо, вы меня прямо засмущали, – с улыбкой ответил он, надеялся, что она по голосу чувствует его улыбку, – но у меня нет столько умных мыслей, чтобы выдавать каждый день новую порцию. И я никогда не был любимчиком толпы. Так что…

И он пожал плечами, чувствуя, что пришла пора прощаться, что он сыграл свою роль в этой сцене, возможно, очень важную, и пришла пора готовиться к следующему акту, самому значимому в пьесе его жизни.

– А мне вы очень помогли, – сказала она, не сводя с него своих странных глаз. – Я буду помнить ваши слова. Они как будто записались здесь, – она коснулась головы, – и здесь, – она коснулась сердца.

– Могу я узнать ваше имя? – неожиданно спросил Антон, волшебство заканчивалось. Так почему бы не взять его частичку с собой.

– София, – тут же ответила она и вдруг добавила, – извините, что так странно на вас смотрю, я хочу объяснить.

Антон снова смутился, хотел было сказать, что все нормально, что ее взгляд вовсе не странный, но она это поняла и подняла руку ладонью к нему, призывая его помолчать. Антон подчинился.

– Я не ношу очки, ненавижу их, – начала она, – а без них мир для меня, как размытая картинка. Я ношу линзы, но после перелета я сняла их, а потом – она развела руки в стороны. – Видите ли, я все теряю, потеряла бы голову, не будь она пришита к телу, так говорит моя мать.

Антон молчал, ожидая, когда она закончит, но волна нежности, облегчения и понимания вдруг захлестнула его. Так вот в чем дело, она не видит его, только силуэт! Значит, не видит, каким ужасным он стал, не видит его красный слепой глаз и висящую мешком одежду. Нет, на такое везение он даже не рассчитывал! Что-то мне сегодня слишком везет, подумал он, так и умирать расхочется. И тут же мысли о коварстве монеты полезли в голову, но их пресек приятный голос, слегка подрагивающий от волнения.