Внезапно ей показалось, что между ними не просто пустой промежуток сидения, а целая вселенная. В такой момент нам нужен кто-то сильнее нас, подумала она, кто-то, кого мы любим, в ком уверены, кто даст нам опору, когда мир уходит из-под ног. И только теперь она начала понимать смысл слов, которые так часто повторяла ее бабушка: «В одиночку и в раю страшно, а взявшись за руки, можно хоть в ад идти». Повинуясь нахлынувшим чувствам, она протянула руку, нащупала ладонь подруги и крепко сжала. По-прежнему не поворачиваясь. И за это ей было стыдно.

***

Когда они, наконец, добрались до дома, было уже больше часа дня. Пробки в городе достигли своего пика, который спадал только после 7 вечера. Из такси они выскочили, как будто машина могла вот-вот взорваться, но, оказавшись перед закрытой дверью подъезда, обе вдруг ощутили странную парализованность. И тогда впервые с тех пор, как они покинули больницу, девушки рискнули посмотреть друг другу в глаза.

– Мне страшно, – прошептала Рита, кусая губы, перед ними высился такой знакомый и родной дом, шумела старая ива, которую они так часто видели из окна кухни Антона. Но все это стало каким-то пугающим и незнакомым. Таким она видела этот двор впервые, когда приходила смотреть квартиру, испуганно оглядываясь на очередную ссору из-за парковочных мест.

– Мне тоже, – ответила Аннета, беря ее за руку, – и нет нужды говорить обо всем. Просто не хочу больше отворачиваться и прятать глаза. Мы не должны так себя вести ради него, понимаешь?

Рита молча кивнула. Что бы ни ждало их там, за этими вечно бесстрастными окнами, как глаза статуи взирающими на мир, они должны пойти и заглянуть за ширму. Истина всегда пугает, подумала она, сколько трагедий каждый день разворачивается за этими непроницаемыми стенами под красивым глубоким небом и картинными солнечными лучами. Но страх ожидания как нарыв – чем быстрее его вскроешь, тем быстрее он пройдет, это она знала по опыту, поэтому, сжав руку Аннеты, решительно набрала код на двери.

Не разжимая рук, они вошли в подъезд и, не теряя времени на ожидание старого грохочущего лифта, зашагали по ступенькам. В подъезде царила тишина, поэтому каждый их шаг гулко разносился по всему пространству. Никакого орущего телевизора, ни музыки, ни ругани, Рита даже представить не могла, что когда-нибудь будет скучать по этим звукам, а сейчас очень хотела услышать хоть чье-то присутствие. Дом казался ей склепом, полным призраков и не успокоившихся душ.

– Мы должны надеяться, мы имеем право надеяться, – сказала вдруг Аннета, – это нам никто не запрещал. Я уже привыкла, что в жизни почти всё не то, чем кажется, так что я буду верить в лучшее. И ты верь…