– Аня? – робкий, дрожащий голос Риты вырвал ее из размышлений и она вздрогнула. Еще и потому, что Аней она называла ее только в чрезвычайных обстоятельствах.

Аннета попыталась слегка отстраниться, но Рита прижалась к ней, как будто боялась, что по отдельности их тотчас спалит молния.

– Аня, я… – она издала нечто среднее между всхлипыванием и смешком, – я, кажется, начинаю видеть! Я боюсь открывать глаза… но когда приоткрываю под ладонями – я вижу! Боже мой! Я…

И она снова расплакалась, на этот раз от облегчения.

– Слава Богу! – они крепко обнялись, и Аннета подумала, что добро, все же, еще существует… но почему-то приходит на помощь лишь тогда, когда человек дойдет до крайней степени отчаяния. – Не открывай пока глаза, дай им отдохнуть. Я поведу тебя.

– Я готова, – она мягко отстранилась от подруги, закрывая ладонями глаза. Про ливень и гром обе давно забыли. – Это мой долг. Наш долг. Сказать «прощай»…

Из под ладоней выкатились две слезы, но их тут же смыл дождь. Аннета помогла ей встать, ветер сбивал с ног, над головой снова прогремел небесный взрыв, запахло озоном, и Рита в страхе сжалась, как котенок под дождем. Но не отступила.

И тогда Аннета, с нежностью глядя на подругу, поняла, что знает еще две истины. Первая – Бог есть не только Любовь, но и Свобода. Потому что, имея такое могущество, чтобы создать мир и человека в нем, Он не посягнул на свободу воли, оставив ее, как бесценней дар своим детям. Давая им право познавать, выбирать и говорить «нет». А вот дьяволу всегда нужны рабы. Запуганные, ограниченные и лишенные достоинства существа, которыми легко управлять, которых легко отравить ненавистью.

А вторая – она никогда и никого не любила сильнее, чем эту хрупкую смелую девушку, идущую на ощупь сквозь бурю, чтобы проводить друга в последний путь. И будет любить ее вечно. В другом мире, если они умрут здесь сейчас, в раю и в аду, и в новой жизни, в которую верят буддисты, она будет любить ее, будет искать, чтобы быть рядом до скончания времен.

Аннета обняла подругу за плечи – Рита по-прежнему прикрывала глаза руками – и они двинулись вперед, низко опустив головы и пригнувшись, чтобы противостоять ветру. От холода и стресса обе уже почти ничего не чувствовали, кроме упрямого желания идти вперед и …что дальше, ни одна не знала. Их друг умер, его уже не вернуть, и ничего уже не изменить…но она должны были добраться, такова была его последняя просьба.

Изумрудная трава под ногами шла волнами, цепляясь и прилипая к мокрой одежде и коже. Антон уже ничего не чувствует, подумала Рита, шагая почти в полной темноте, его уже не беспокоит дождь, и эта холодная трава, и мрачная красота вокруг. И наше присутствие. Его уже нет, осталось только тело, пустая оболочка, которая уже начала разрушаться, пусть пока это и не видно человеческим глазом.