Но он был смелее, на этой новой и для него тоже территории он не так терялся, он готов был рисковать, идти вперед и узнавать новое и неизведанное. И пусть он тоже не знал правил этой игры, он готов был играть, узнавая их уже в процессе. Сорвиголова, подумала Фатима, и сердце сжалось от нежности, сердце, рвущееся к тому, кому оно принадлежало.

Она улыбнулась, снова и снова вспоминая его лицо, его взгляд, в глубине души она знала, что отдала бы все за один поцелуй, за возможность снова вернуться в ту корзину возле балкона и почувствовать, как его руки обнимают ее под полной луной. Она бы отдала все за возможность идти за ним по этой новой земле, где они оба – первооткрыватели, идти рядом, рука об руку, изучая друг друга и их новый общий мир.

Да, такую себя она совсем не знала. Она хотела бы быть смелее, не бояться себя, не бояться его, не бояться этого белого света, что заполнял ее грудь, но это было так трудно. Так сложно ломать то, что строилось годами, так невыносимо опасно сказать страху «нет» и уйти в неизвестность… А может, стоит попробовать, снова заговорил это волшебный свет, один раз ты уже не уступила страху, и сколько счастья тебе это принесло. Да, может, всё не будет так уж отлично, но разве она трусиха? Разве мало в ее жизни было боли и страданий, что она испугается чего-то похожего?

– Вот именно, – прошептала она, глядя, как небо из темно-синего становится фиолетовым, переходящим в розовый, – их было слишком много.

Так может, это шанс все забыть, залечить раны, кровоточащие годами, снова пришла мысль, или ты так привыкла к ним и так размякла, что готова терпеть боль, зато привычную, лишь бы не открыться новому? И снова она подумала о сыне, которого назвала именем того, кому принадлежало ее сердце. Да, было страшно, но теперь она не представляла свою жизнь без него. Так может…

– Я запуталась. – Она закрыла глаза, и одинокая слезинка выкатилась из правого глаза, – я потерялась на этой новой земле. И мне страшно.

Но был свет, яркий и теплый, он согревал, он пел в ней, пел, что все будет хорошо, и пока он не исчез, она верила ему, боялась, но верила.

27

Этот волшебный, странный, сумасшедший день все же закончился. Пророк боялся этого, но теперь понимал, что его страхи напрасны, потому что чудо произошло, и оно не закончилось, день ушел, но чувства остались.

Бомба в его груди взорвалась, когда ЕЕ глаза встретились с его глазами, когда он увидел, что она тоже помнит его, вот тогда это и случилось. В результате этого локального апокалипсиса высвободилось много энергии, очень много, слишком много для него одного, каждая клеточка его тела наполнилась этой энергией, она затопила мозг, залила сознание. Ему казалось, он не выдержит такого напряжения, но он не умер и не растаял в воздухе, испарившись и разъединившись на молекулы, вместо этого он улыбнулся. Всего один миг они смотрели друг на друга, но он понял больше, чем за всю жизнь, он понял, что любит ее, любит по-настоящему, он понял, что это чувство – единственное, что имеет смысл в жизни, и еще он понял, что не сможет больше жить как раньше. Жить без нее.