Радушный прием, оказанный Абдулу в лагере старого торговца металлоломом, друга отца Абдула, напоминает встречу Энея и Гелена. Пророчество из уст Гелена перед отъездом Энея гораздо обстоятельнее и конкретнее, чем совет, данный торговцем Абдулу, однако оба подчеркивают, что судьба далеко и что лучше всего ей довериться. Fata viam invenient[30], — изрекает Гелен. «Судьба отыщет свой путь», — говорит старый торговец металлоломом.

Далее Абдул рассказывает о тощем голодном Ахае, жаждущем присоединиться к Абдулу в его странствии к морю. Этот случай также заимствован из третьей книги «Энеиды», когда Эней встречает изможденного, перепачканного грязью незнакомца по имени Ахеменид, умоляющего Энея взять его с собой. Даже имена этих персонажей созвучны друг другу. Ахеменид сообщает Энею, что они очутились в краю безобразных чудовищ — циклопов. Ахай говорит о стране, где правит жестокий Одноглазый.

Жуткое кораблекрушение, которое у вас в третьей главе описывает Абдул, идентично кораблекрушению из первой книги «Энеиды». Сопоставив оба отрывка, вы обнаружите одни и те же элементы в одном и том же порядке. Думаю, нам не стоит прямо сейчас этим заниматься; надеюсь, вы поверите мне на слово.

— Должен признать, что ваши доводы неопровержимы, — сказал я. — У меня нет слов. И все-таки я не убежден. Чтобы доказать, что Абдул позаимствовал свою историю у Вергилия, для начала придется предположить, что такой мальчик, как Абдул, выходец из пустыни, прочел «Энеиду» Вергилия. На мой взгляд, это крайне маловероятно, если не исключено.

— Книга, которую вы сейчас держите в руках, принадлежит Абдулу, — сказал инспектор. — Сей экземпляр прозаического перевода я обнаружил в его комнате. Причем то была единственная книга, которую я обнаружил в его комнате.

— Эту книгу подарил ему господин Монтебелло, — объяснил я, — поскольку, по его словам, в ней тоже рассказывается о беженце.

— С подобной интерпретацией «Энеиды» трудно не согласиться, — заметил инспектор.

— Значит, это и есть любимая книга Абдула, о которой он мне рассказывал. Он говорил, что прочел ее шесть раз.

— Мне он тоже об этом говорил, — подтвердил инспектор.

— Ну и что теперь, — спросил я, — каковы последствия вашего открытия? Уж не собираетесь ли вы обвинить несчастного Абдула в плагиате?

— Дело не в плагиате, — ответил инспектор. — Это скорее ваша забота, если когда-нибудь вы надумаете использовать данный материал для литературной публикации. В этом вопросе я вам полностью доверяю. Проблема в том, что история побега, заимствованная из шедевра европейской литературы, не является подлинной. От Абдула требуется не красивая и трогательная история в соответствии с литературной традицией, а правдивый рассказ о том, что с ним на самом деле приключилось. От этого зависит решение вопроса о предоставлении ему убежища. Лживая история — смертный приговор для той процедуры, которую сейчас проходит Абдул. Передо мной дилемма.