Когда Сомин рассказала, Миён выругалась.

– Вот глупый токкэби. Решил стать мучеником, потому что возомнил, будто что-то мне должен.

– Меня не волнует, почему он это делает. Мы должны остановить его, – настаивала Сомин.

– Хорошо, надо выходить сейчас же, если хотим наверстать упущенное время.

– Как? Мы не знаем, как долго его не было. И у нас нет машины. – Сомин почувствовала, как горло у нее сжалось от отчаяния.

– Машина, – пробормотала Миён. – Думаю, я могу это устроить.

– У тебя есть машина? – удивилась Сомин. Она даже не знала, что у Миён есть водительские права.

– Нет, но у Чуну есть машины, и много. И он любит быстрые.

– Да, только мы не знаем, где Чуну держит машины.

– Ну, – протянула Миён и пожала плечами, как будто ничего не могла с собой поделать, – когда живешь с кем-то, кому не полностью доверяешь, то приходится подглядывать. Пока я тут все разнюхивала, я выяснила, где находится гараж.

Сомин рассмеялась:

– Что ж, слава богам за твою паранойю.

– Пошли, – сказала Миён. – С каждой минутой они уезжают все дальше.

51

51

Корея – страна гор. О ее скалистых пейзажах было сложено множество народных сказок. Но о горе, от которой теперь зависела жизнь Чуну, не было написано ни одной. О ней не говорилось в рассказах или стихах, как о горах Куксабон [44] или Пэкту [45]. Но для Чуну эта гора была вершителем его судьбы. Происхождением его проклятия. И теперь именно здесь было суждено закончиться его долгой и непредсказуемой жизни.

Возможно, Чуну следовало не торопиться, ведь ему оставалось жить считаные часы. Следовало вспомнить деревья и то, как детьми они карабкались вверх по скалистому склону горы. Как разрежен становился воздух при приближении к вершине. Как маленькие камешки ударялись о его лодыжки и мешались в обуви.

Но Чуну ничего этого не вспоминал, потому что слишком хорошо осознавал, как быстро идут минуты. Казалось, они текли быстрее обычного. Возможно, они станут его последними минутами на этой земле.

– Это место… – пробормотала Синхе.

Чуну удивился. Они молчали всю дорогу. А потом еще шли два часа, не говоря друг с другом. Он погрузился в тишину. Это было проще, чем разговаривать с Синхе – все-таки он планировал предать ее. После того как он вернет панмани и призовет бусинку Миён, он собирался попросить сансина лишить его жизни в обмен на то, чтобы вытащить Синхе из тела Джихуна.