98. Отвяжись, плохая жизнь

Бывало, что заболевал весь монастырь какой-нибудь загадочной болезнью, как это было, например, в начале прошлой весны, когда шатающийся невесть где послушник Цветков принес в монастырь проверенное, как он уверял, средство, способное победить все невзгоды и позволить зажить любому счастливой и правильной жизнью.

Средством этим было небольшое заклинание, которое следовало повторять до тех пор, пока счастье само не постучит тебе в окно.

Слова, которые следовало при этом произносить, были самые простые.

«Отвяжись, плохая жизнь, – подбадривая отчаявшихся и укрепляя в вере сомневающихся, – привяжись, жизнь хорошая».

У кого был слух, тот это заклинаньице пел, а те, у кого слуха не было, все равно его пели, хоть и не так убедительно, как им хотелось бы.

Скоро дошла эта новость и до ушей отца Иова, который, как человек, мягко говоря, осторожный, по обыкновению выслушал все внимательно и даже расспросил рассказывающего о деталях, однако напоследок услышанное раскритиковал и даже назвал его «смешным» и совершенно недостоверным, в доказательство чего даже слегка ударил себя кулаком в грудь и пожал плечами.

– Ерунда, – сказал он, внимательно глядя на говорящего. – Это же смех один… Мы ведь все-таки монахи, а не какие-нибудь там протестанты, прости Господи.

– Смех-то оно, конечно, смех, – согласился с ним собеседник, тоже пожимая плечами. – Но при этом говорят, что помогает исключительно.

– Не думаю, – сказал отец Иов, давая понять, что тема разговора себя, наконец, исчерпала.

Впрочем, вечером того же дня он крепко запер свою келью, затем разделся и помолился, переходя от просьбы к просьбе, после чего откашлялся и попробовал свой голос.

– А-а, – сказал он, стараясь не слишком переусердствовать. – А-а…

Голос, однако, его не слушался и то норовил дать петуха, то хрипел и сипел, а то и вообще переставал подавать признаки жизни.

Тем не менее, отец Иов не сдавался.

– Отвяжись, – сказал он и снова откашлялся. – Отвяжись, плохая жизнь… – продолжал он, помогая себе руками и думая, что надо было бы волшебные эти слова не петь, а говорить, что было, конечно, не так внушительно, но зато и не так громко. Подумав так, отец Иов все-таки рискнул пропеть это заклинаньице, надеясь, что его все же не будет слышно из коридора или, еще того хуже, – в келье вечного своего врага, отца Тимофея, которая располагалась сразу за стеной.

Тем не менее, желание стать обладателем хорошей жизни было столь велико, что отец Иов выглянул в коридор, чтобы убедиться, что все уже давно молятся по своим кельям, прислушался к чудовищному храпу отца Тимофея, а затем быстро вернулся к себе и, встав возле образа «Нечаянной радости», опять негромко откашлялся и запел.