Она вдруг остановилась возле скамейки и посмотрела на него с почти открытой враждой.

– По-твоему, это стыдно, да? – сказала она, опуская сумку на скамейку, словно собиралась немного передохнуть. – Ты думаешь, что это стыдно?

– Конечно, – сказал он, готовясь немедленно вывалить ей на голову все те простые истины, которые еще совсем недавно казались такими очевидными, что их легко мог бы понять даже маленький ребенок.

– А мне плевать, – вдруг сказала она. И при этом он сразу почувствовал в ее голосе угрозу. Как будто надвигающаяся гроза дала о себе знать глухим раскатом еще далекого, но уже приближающегося грома.

– Что значит – плевать, – спросил Давид, кажется, уже не так уверенно.

– Хочешь знать? Да? Хочешь знать?.. Пожалуйста, я скажу, если хочешь.

Ну, разумеется, он хотел, черт возьми! Тем более что ему совсем нетрудно было догадаться, что она собирается сказать, благо – тут не было никаких загадок, а все было просто и совершенно понятно.

Однако, вместо этого она вдруг всхлипнула и опустилась на скамейку, закрыв лицо руками.

Женские слезы, сэр. Оружие, так сказать, стратегического назначения. Бьет без промаха и почти всегда наповал.

– Мы так не договаривались, – растерянно пробормотал Давид.

В ответ она только пошмыгала носом и полезла в сумку за платком.

– Эй, – позвал Давид.

– Отстань, – она достала платок.

– Да что, наконец, случилось? – спросил он, уже зная – что бы ни случилось, виноват все равно окажется он.

– Черт возьми, – сказала она, вытирая глаза. – Черт возьми, Дав. Я думала, что ты умней. Миллионы людей не пишут романы и не сочиняют музыку. Им наплевать на твоего Баха и на Стриндберга, потому что они не понимают, что это такое. Зато они прекрасно разбираются в тряпках, в машинах, в косметике, в обуви и в тысяче других вещей, из которых состоит их мир… По-твоему, они в чем-то виноваты?

– Ну, да, – Давид, кажется, уже догадывался, куда она клонит. – И что?

– А то, что они счастливы в своем мире, вот что… Среди всех этих тряпок и косметики…Тебе это никогда не приходило в голову?

– Ну, – сказал Давид, неопределенно вертя в воздухе пальцами. Это должно было означать, что ему приходило в голову и не такое.

– Конечно же, тебе это не приходило… – Она высморкалась и убрала платок в сумку. – Ты ведь думаешь только о высоких материях… А хочешь знать, почему они счастливы?.. Потому что все эти тряпки, весь этот, как ты говоришь, мусор, закрывают их собственную пустоту и дают им смысл жизни, в котором они нуждаются не меньше, чем тот, кто читает Пруста и слушает Глюка. Все это дерьмо, которое они видят на прилавках и в глянцевых журналах!.. А ты предлагаешь им Мелвилла или Шекспира, от которых их тошнит, потому что им от них ни тепло, ни холодно… Неужели ты этого не понимаешь?