В ответ она чуть пожала плечами.

– Ладно, – сказал Давид, стараясь уйти от этой скользкой темы. – Ты только не забывай, что у тебя есть еще я…

Она посмотрела на него откуда-то издали и сказала:

– Иногда я в этом не уверена.

Оцепенение постепенно оставляло его.

– Конечно, есть. Хоть я и не похож на бутылочное стекло, которое лежит в луже. И тем более – на новый купальник.

– Лучше бы ты был похож, – сказала она и негромко засмеялась.

Кажется, именно тогда он впервые засомневался в справедливости некоторых очевидных положений, казавшихся до сих пор такими незыблемыми.

Впрочем, ничего из ряда вон выходящего.

Какая-то невнятица насчет того, что лучший выход из всякого затруднения заключается в том, чтобы не обращать внимания на чужие истины, сэр. Жить в мире, о котором нельзя даже сказать, есть ли он. Идти, не придавая значения тому, куда идешь. Не оглядываться и не возвращаться туда, откуда ты пришел. Не в этом ли, в конце концов, и заключалась высшая мудрость, сэр?

Полагаю, ты знаешь что говоришь, Мозес?

Полагаю, что черта с два, сэр.

Черта с два, милый.

– И все равно, – добавила она торопливо и настойчиво, словно хотела, чтобы последнее слово все-таки осталось за ней, – все равно я буду до потери сознания ходить в эти чертовы супермаркеты и примерять платья и туфли до тех пор, пока меня не отвезут на кладбище.

Потому что, – добавил он про себя – иногда они способны немного притупить боль и даже сделать жизнь на несколько часов счастливой и прекрасной.

– Ты ведь меня не бросишь из-за этого?

Судя по голосу, впрочем, было понятно, что это была не та тема, которая волнует ее с утра и до ночи.

– Я еще не решил, – сказал он, держа ее за руку и, кажется, думая, что заглядывая в глаза друг другу, мы напоминаем себе о несовершенстве мира, а заодно не даем забыть себе о своем собственном несовершенстве. Это значило, наверное, что совсем не так важно, как мы живем и что делаем в этом мире, раз уж мы научились закрывать пустоту другого своей собственной, бесконечной пустотой.

Конечно, речь шла только о тех из нас, кому повезло, сэр.

Кому повезло, дурачок.