– Убирайся! – крикнул Амос, отмахиваясь от летавших мимо него качелей. – Кыш! Кыш!.. Чертова девка!

И вынув из кармана жилетки коробку с чернильными принадлежностями, он запустил ее прямо в голову циркачки.

Однако та легко увернулась, после чего, благодаря каким-то манипуляциям с веревками, замедлила скорость своего качания.

– Иди ко мне, глупый дурачок, – прошептала она, пролетая мимо Амоса. – Иди ко мне, если хочешь, чтобы я тебя спасла!

– Как? – не понял Амос, от неожиданности чуть не свалившись на сцену. – Вы, правда, хотите меня спасти? А почему я должен вам верить?

– Потому что кроме меня, тут больше никого нет, – сказала циркачка, вновь набирая высоту.

– Потому, – тупо повторил Амос, машинально уворачиваясь от летевшего в него ботинка.

– Потому, – сказал Иезекииль и негромко засмеялся.

– Потому, – сказал Габриэль и захихикал вслед за Иезекиилем.

– Между прочим, – покачал головой Амос, – она спасла мне жизнь.

– Вряд ли человечество поблагодарит ее за это, – усмехнулся Иезекииль.

– Тем более, даю руку на отсечение, что никакой Церкви Адольфа Гитлера, конечно, не было, – поддержал его Габи. – Ты все это выдумал, Амос, и кажется – не очень удачно.

– Ну, конечно, – сказал Амос. – Не было. Ты, наверное, просто не читаешь газет, Габи.

– Это верно, – ответил тот. – Зачем читать утром то, о чем забудут к вечеру?

– Затем, чтобы на следующее утро не вляпаться в какое-нибудь очередное дерьмо. А ты что скажешь, Мозес?

– Я? – Мозес не повернул голову, глядя в окно, за которым быстро гасло вечернее небо. – Ну, я даже не знаю. В конце концов, была эта церковь или ее не было, – мне кажется, что это не так уж и важно. Важно, что при некоторых стечениях обстоятельств, она вполне могла бы быть, и вот в этом как раз сомневаться не приходится, хотя это и наводит на грустные размышления.

– Это верно, – кивнул Иезекииль. – Люди в большинстве своем настолько не умеют думать, что готовы поверить во что угодно, лишь бы не утруждать свои мозги работой. Я знал одного русского, который был уверен, что христианский Мессия обязательно родится в Кремле, потому что моральные качества русских намного превышают моральные качества прочего человечества… И он в это искренне верил.

– Флаг ему в руки, – заметил Амос.

– Странно все-таки, как мало вы цените человека, – сказал Габриэль. – Вы говорите о нем с таким пренебрежением, словно он вообще ни на что не способен и ни для чего не годится. А, между прочим, это – венец творения, который своим трудом призван улучшить мир. Так, во всяком случае, можно понять из Святого Писания.