Мама ходила за ним по пятам и молчала. Она варила крепкий бульон, не лезла с вопросами, но стоило парню появиться на пороге своей комнаты, она тут же поднималась ему навстречу. Он знал, что она плачет по ночам, а батя вздыхает, гладя ее по голове. Вот только он ничего не мог с этим поделать. Он перестал есть и спать. Ушел в себя с головой. Мог молчать неделю подряд, потому что, если рот открывался, то оттуда порой вырывалась такая брань, Господи Иисусе!

В какой-то день он ремонтировал машину бати во дворе, как вдруг услышал позади себя веселый голосок и смех. Он повернулся, сжимая монтировку в руке. А прямо на него из-за угла вывернули в обнимку Анна и Михаил. Земля поплыла перед глазами парня, в глазах черти играли в чехарду. Он удобней перехватил монтировку, и это действие не осталось без внимания парочки.

— Димыч, ты чего? — пробормотал Мишка, загораживая собой напуганную Анну.

Тот двинулся было на них, но тут на плечо опустилась тяжелая пятерня.

— Дим, сынок, пойдем домой, мама обедать зовет, — стоя за его спиной, проговорил спокойно и холодно батя и потянул из его рук монтировку.

Парень разжал сведенные на холодной стали пальцы и незряче двинулся к своему подъезду. Петр окинул взглядом парочку, Мишка шагнул, было, к нему, но мужчина захлопнул капот своей машины и ушел вслед за пасынком.

Дима запрется у себя и будет даже бояться подходить к окну. Видеть счастье тех двоих было выше его сил.

И тут в институте ему донесут, что Анна с Михаилом скоро должны пожениться. От этой новости весь мир и вовсе потеряет краски. Вот тогда и придут к нему в первый раз рука об руку Боль и Обида. Они будут незримо его преследовать, и парень всегда — ежесекундно — будет ощущать их присутствие.

— Я не могу больше жить здесь, мам, — признается Дима. — Она совсем переехала к нему. Я вижу ее через день.

— Сынок, я уже дала объявление на обмен. Тем более, скоро Кристинка подрастет. Нужна квартира побольше, — горячо подхватила женщина, гладя свое сокровище по волосам.

— Мам, ну что ты такое говоришь! Решила меняться? Из-за меня? Из-за них?

— Да при чем тут это! Я же говорю, Кристинка скоро совсем большая станет, ей нужна будет отдельная комната…

— Вот и отдадите ей мою.

У женщины тут же глаза наполнились слезами.

— Сынок! Родной!

— Мам, я не могу здесь. Не могу. Я с ума сойду. Каждый день, возвращаясь домой, я боюсь столкнуться с ними. И кружу часами у перекрестка. Мам, я не слабонервная дамочка, но… я ее люблю до сих пор, — признался он тихо.

— Ох, сынок, сынок, — вздохнула женщина.

— Я узнал, мне нужно выписаться из квартиры, чтоб прописаться в общежитие.