Капитан уже вовсю хлопотал у костра. Мингу полулежал под деревом и улыбался, держась за грудь. Чжонку суетился около него, а Ынчхоль не знал, куда себя деть. Капитан спас.

— Не стой, как в гостях. Принеси дров, костер вот-вот погаснет, — приказал он.

Юноша кивнул и поспешил исполнить приказ. Да и лишний раз не встречаться глазами с Мингу…

А потом они завтракали, и Мингу сидел между Ынчхолем и Чжонку. Капитан смотрел, смотрел на эту троицу и хмыкнул, пряча улыбку:

— Вы мне напоминаете детскую загадку о тигре, козе и капусте, которых с одного берега реки на другой перевезти нужно! И сдается мне, что ты, Ынчхоль, в этой загадке — коза. Тебя ни с Чжонку, ни с Мингу оставлять наедине нельзя! Один пострадал от тебя, а от второго сам рискуешь получить! Так что придется тебе сегодня со мной идти на рыбалку, а завтра на охоту. Рис еще есть, но вы вдвоем жутко прожорливые!

И с этими словами Соджун кивнул на миски Ынчхоля и Чжонку. Там уже и рисинки не было. Парни переглянулись и отвернулись друг от друга.

— Мингу, видел бы ты, как они бились вдвоем против меня! Как единый кулак!

— Я видел, господин, — улыбнулся Мингу.

Ынчхоль почувствовал, как загорелись уши. Ему самому было очень радостно вспоминать бой против капитана, вот только…

А Чжонку как ни в чем не бывало продолжал есть, и на Ынчхоля больше глаз не поднимал.

По окончании завтрака капитан, прихватив невод, вместе с Ынчхолем отправился вниз по реке к месту брода. Ынчхоля нельзя было удивить охотой. Он неплохо бил и зверя, и птицу. Дома его дожидался ручной сокол, с которым юноша часто охотился. Однако на рыбалке был впервые, поэтому во всем слушался капитана. А тот смотрел на юнца и все больше креп в своей догадке: не сам Ынчхоль придумал эту затею со стрелой. Кто-то сболтнул, а этот загорелся. Загорелся, да обжегся. Несмотря на то, что, судя по поведению юноши, все эти занятия для него были в новинку, вел он себя достойно. Слушал внимательно, делал правильно, а если ошибался, то пытался понять причину ошибки, а уж потом ее исправлял. Ему было холодно, как и самому Соджуну — на дворе стоял сентябрь — но он не сетовал и не жаловался, поднимаясь с бродом против течения по колено в воде.

Наполнив две заплечные корзины рыбой, они отправились в обратный путь. Шли рядом вдоль берега реки, поднимаясь по течению. Под сапогами шуршала галька, рядом бежала вода, и путники молчали. Наконец, Ынчхоль не выдержал, повернулся к капитану, который шел следом и остановился. Остановился и Соджун и поднял глаза на юношу. Тот смотрел и холодно, и остро, и будто виновато.