— Давай, через задние, а то грязные, как будто из глубин ада выбрались, — усмехнулся капитан, направляя лошадь к задним воротам.
— А если заперто? — спросил сын.
— Через стену перемахнешь.
Но, к удивлению обоих, ворота были не заперты. Соджун спешился и без труда распахнул створку. По левую руку от самых ворот до внутренней ограды тянулась глухая задняя стена домика для рабов. По правую — хозяйственные постройки: конюшня, курятник и свинарник. В теньке построек дремали курицы, которые при появлении хозяев не выказали должного уважения. Петух встрепенулся, надулся важно, вышел вперед, но, признав капитана, вернулся к своим нахохлившимся наседкам, спящим в пыли. Капитан лишь отметил про себя, что куриц стало больше.
Весь двор был чисто выметен и сбрызган, чтобы прибить пыль, так как на веревках, приподнятых распорками высоко над землей, сушилось белье. Соджун улыбнулся.
Тут калитка, ведущая во внутренний двор, распахнулась. Гаыль, придерживая одной рукой большую чашу, а другой держась за створку, мгновенно узнала господина (ее лицо просияло), развернулась к дому, чтоб закричать, но капитан шикнул на нее:
— Не кричи. Где госпожа?
Девушка поклонилась.
— Да где ж еще? В мастерской, господин! Как вы уехали, она оттуда и не выходит. Выйдет, помашет мечом и обратно. Одежду себе сшила, и все лепит и лепит.
— Ясно, дети где?
— Хванге в школе, а Сонъи что-то вышивает у себя. Анпё на рынок ушел, госпожа его отправила.
Капитан раскрыл конюшню, завел лошадь, глянул на себя, усмехнулся:
— Купель готовь.
Гаыль переняла у него одну седельную суму, ткнулась в нее носом, облизалась:
— А я-то думаю, откуда запах такой, а оно вот что!
— Купель, говорю, готовь! Мы с Чжонку сами, как две рыбешки прокопченные.
— Так уже, господин!