— Не поздно?

— Нет, я могу подъехать, куда вы скажите

Они условились встретиться в кафе на Фонтанке. Инна натянула джинсы и футболку, поверх накинула плащ. В прихожей, увидев ключ от «Опеля», она замерла на мгновенье. Посмотрела на них еще раз и схватила, открывая дверь.

У нее были права. Но на другое имя. Девушка неплохо водила и понимала, что быстрее будет добраться именно на машине, чем на метро. Вадим… Жена не знала, какая реакция будет у него, когда он узнает, что она поехала на встречу с его матерью. Сейчас она знала лишь одно: сам он это сделать не мог. Или ей кажется, что не мог? А если он разозлится? Он едва не прибил Леона, да и в тот раз, когда испугался за Альку… Но что-то ей подсказывало, что о матери ему говорить больно.

Инна наблюдала за мужем, пока он исповедовался вчера. А это было похоже именно на исповедь. Он то говорил без остановок, словно боясь сбиться с мысли, то замолкал на полуслове, и тогда Инна чувствовала эту жгучую боль. Он смотрел в пол, ссутулившись на подоконнике, и в полумраке комнаты она видела его идеальную скулу и как под кожей периодически начинали двигаться желваки. За всё время этого разговора она несколько раз одергивала руку от его открытого плеча. На Вадиме была обтягивающая спину майка с узкими лямками. Длинный поперечный шрам начинался под левой лопаткой, а заканчивался на правом предплечье: лезвие ножа застряло в толстой шкуре дубленки, и отчим его долго не мог извлечь, располосовывая пасынка… И именно этот шрам притягивал взор. Тонкая ровная полоска. Как по линейке. Жутко от того, что это — спина живого человека. А страшнее этого — боль, что кроется за ужасным шрамом…

Инна, сворачивая на набережную Фонтанки, хлопнула себя еще раз по карману: не забыла ли деньги. Его мать нуждалась в деньгах, ведь она даже бездомная на данный момент. Через два дня освободят квартиру и за три дня бригада из «Уюта» там наведет порядок. Ни Вадим, ни Алька после того случая так ни разу и не переступали порог квартиры. Ну, еще бы! Почему Вадим ее вообще не продал? Но, как понимала Инна, не продал из-за  матери. Она там прописана, квартира принадлежит ей. Не сто же лет ей дали, в конце концов.

Девушка приехала слишком рано. До условленного времени было еще сорок минут, поэтому она прошла к стойке и заказала чай, но стоило только сесть за столик, как к ней подошли. Инна посмотрела на подошедшую — вчера она не успела рассмотреть женщину как следует — и поразилась ее сходству с Алей. Такая же маленькая, миниатюрная, с прожигающими синими глазищами в пол-лица. Густые волосы скручены в массивную шишку на затылке. Только абсолютно седые. Под глазами глубокие тени, и морщины избороздили некогда красивое лицо. Не симпатичное, а очень красивое. Даже сейчас в нем чувствовалась порода. И несмотря на то, что женщина была одета бедно, благородство в облике бросалось в глаза. Инна даже поднялась ей навстречу.