— Я рядом. Я здесь! Я с тобой. Не бойся! — шептал он на ухо плачущей девушке. Она всхлипывала, но стояла уже твердо. И дрожала едва-едва. Блузка была совершенно мокрая на спине, и Вадим вдруг подумал, что из-за  этого видны лямка и застежка бюстгальтера. Он сам сегодня застегивал его на ней. Эти мысли сейчас были лишними. Сердце ускорило темп, и мужчина отстранил от себя жену.

Она была бледной, взлохмаченной, а губы напротив пламенели на побелевшем лице, с головой выдавая секрет хозяйки. Вадим почему-то улыбнулся этому, и ямочки заиграли на щеках.

— По тебе сейчас сразу можно определить, чем именно ты занималась, — прошептал он ей на ухо.

Инна вскинула глаза, а Вадим насмешливо шепнул:

— У тебя губы по цвету, как лепестки мака.

Она тотчас вспыхнула. Мертвенная бледность отступила.

— Всё, теперь ты похожа на себя, — сказал он, оглядывая ее. Он взмахнул руками у нее над головой, и вылезшие прядки спрятались.

— Есть сухая блузка? Твою хоть отжимай, и еще синяк себе замажь, мой чемоданчик у стойки брошен, — наказывал он, вытирая пальцами слезы. — Не плачь!

Она кивнула, а потом глянула на сидящего на земле Макса, который уже нормально дышал, но за живот еще держался. Он смотрел на супругов, не мигая. Сидя в партере, он ничего не пропустил.

— Я сам с ним поговорю, иди, — сказал Романов и подтолкнул ее к ресторану. Вроде и не хотел, но рука по-хозяйски легла на поясницу девушке. Та даже не заметила и пошла, чуть шатаясь. Дошла до угла, остановилась, несколько раз глубоко вздохнула и улыбнулась кому-то дежурной улыбкой. Улыбкой без глаз. Улыбкой без души.

Вадим, проводив ее глазами, посмотрел на Максима.

— Теперь ты, — начал он, подавляя в себе желание еще раз приложить парня, — ты сейчас встанешь, отряхнешься, а затем скажешь своим дружкам в ресторане, что обознался…

— Это Мурашкина Ингеборга Викторовна, — твердо заявил Чехов.

Вадим присел на корточки перед ним и усмехнулся.

— Сейчас ее зовут Романова Инна Викторовна. У нее на бейдже это написано, усёк?

— На заборе тоже много чего пишут…

И тогда Вадим ударил. Увидев занесенную руку, Чехов почему-то не попытался увернуться, а лишь прикрылся руками, а после звука удара распахнул глаза. Он увидел белый от напряжения кулак стилиста, впечатанный в мусорный бак, за которым и сидел Макс. Было еще рано. Бак был почти пустой, поэтому громыхнуло как надо. Чехов перевел взгляд на Вадима. Тот, не мигая, смотрел на старого друга жены, а глаза были как две черные дыры.

— Значит, не дошло. Ну что ж, повторю, — проговорил Вадим, потирая кулак. — Сейчас ты отряхиваешься, приводишь себя в порядок, а потом идешь к друзьям. Вернее, мы идем. Есть старший брат?