Девочка так и застыла с ложкой у рта, но тут же разозлилась:

— Ты чего дразнишься?

Славка приглушенно засмеялся. Алька не видела его. Сейчас между ними пролегали километры проспектов и улиц, но он вдруг словно предстал перед глазами: уставший, лежащий на кровати с ноутбуком, а поверх одеяла разложены документы. Совсем один в своей огромной квартире.

— Устал? — спросила Алька.

Он вздохнул.

— Прорвемся! Как Инна?

— Нормально. Ездила на встречу с отцом.

— Я знаю. Поэтому и спрашиваю. Я сегодня последний раз встречался с писателем Разумовским.

— Что так? — спросила Аля, забираясь на стул с ногами.

— Слезь! — тут же приказал через километры суровый голос. — Или пересядь на обычный стул. Оттуда хотя бы не так далеко лететь.

Девушка даже оглянулась на окно.

— Ты там с подзорной трубой что ли? — усмехнулась она.

— Вот ведь! А мне, Алиса Андреевна, не нужно вас видеть, чтобы понять, чем ваша светлость сейчас занята!

— И чем?

— Мороженое трескаешь прямо из ведерка. Тебе даже за шоколадом лень встать!

— Ого! — воскликнула Алька и вытащила из-под себя ногу, потому что стул опять качнуло. — Ты прям, пророк.

— Я и про рок, и про поп, и даже про джаз могу рассказать. Слезь со стула! То, что ты выдернула ногу, не гарантирует твою безопасность. Слезь, прошу!

И Алька повиновалась: пересела на диванчик у обеденного стола. Она рассказала то, что знала о встрече Инны с отцом. Славка — о том, как едва не столкнулся с Вадимом, дескать, не заметил машину друга на парковке.

— Новую купил, Инна ее Барсом называет.

— Да я уж понял. Видел, как они уезжали. Окна палаты выходят на парковку. Не знаю, чего хотел добиться ее отец, но он всё рассказал о своей дочери. Тоже мне, папаша, твою ж! Дескать, дочка только что тут была, беги, догони и покарай! Вот хорошо, что у него операция была, да и Ингу жалко, поэтому я всё же фильтровал текст! Одно успокаивает: мне больше не нужно с ним видеться. А вот Инга…